Слава Лаврухин и Сергей Ефимов были кандидатами в гималайскую сборную команду. Слава не выдержал конкурса, а Сергей прекрасно прошёл все подготовительные испытания, вылетел в Гималаи и поднялся на Эверест.
Дайнюс Макаускас и Виктор Байбара в разные годы покорили пик Победы и продолжают активно заниматься альпинизмом.
С Лёвой Павличенко и Иваном Душариным мы больше не встречались.
Валерий Алмазов забросил горы, предпочитая в отпуск ездить на заработки, «шабашить».
Я сам два следующих года работал в альпинистском лагере, приезжал в «Джайлык» с семьей; с огромным удовольствием обучал молодых ребят искусству горовосхождений, разгадывая личность каждого и слегка (что можно успеть за двадцать дней) формируя характер в нужном направлении. Но всё-таки на любом из выпускников маленького отряда разрядников ускоренной подготовки оставались отпечатки моего влияния. Кто-то из них настраивался на альпинизм надолго, а кому-то заниматься альпинизмом противопоказано (из-за трусости или неисправимого разгильдяйства). После пятилетнего перерыва в инструкторской работе, после экспедиционных нагрузок в лагере казалось удивительно легко. И учебные и спортивные восхождения на близлежащие вершины были похожими на прогулки. Последнее серьёзное восхождение в составе сборной команды лагеря я совершил в 1973 году, когда участвовал в первенстве СССР, инструкторы лагеря поднялись на Южную Ушбу по восточной стенке. Именно об этом восхождении мне хочется рассказать, переписав очередную записную книжку, озаглавленную

07.73. Ушба.

12.07.73. Наконец выехали из лагеря; основной состав команды шесть человек и наблюдатели, тоже шестёрка, Игорь Хацкевич - капитан сборной лагеря, Миша Никулин - его заместитель, рядовые участники - Сергей Соболев, Витя Волков, Алексей Кузнецов и я, все как один интеллигенты, научные сотрудники. Четверо первых - москвичи, Кузнецов - дубненец, я - из Протвино. Получилось так, что в лагере мы оказались сильнейшими. Мальцев со своими уральцами сейчас покоряет пик Маркса на юго-западном Памире. Они приглашали и меня к себе в экспедицию, но Ушба - моя давняя старинная мечта, и я отказался.
Маршрут на Ушбу предложил Игорь, поднимавшийся на южную вершину в команде Вооруженных Сил несколько лет назад и хорошо просмотревший не пройденную восточную стену. Ещё зимой он соблазнил меня и горой и стеной, хотя особых уговоров и не потребовалось: десять лет назад, проходя с отрядом после транспортировочных работ по ущелью реки Долра, я был настолько сражен суровой красотой горы, что дал себе слово подняться на неё. Наконец, пришло время. С Сергеем Соболевым мы не раз вместе поднимались на многие вершины (с 1966 года), и поэтому я хорошо представляю его возможности; остальных знаю хуже; правда, тренировочное восхождение по новому пути на Тю-тю-баши, недалеко от "Джайлыка" позволило просветить каждого не хуже рентгеновских лучей, и кое-что о технических способностях и характере каждого я знаю.
Наши наблюдатели составили ещё более разнокалиберную компанию, чем основной состав: Галка Соболева (жена Сергея) и Люда Иванова - инструкторицы со стажем, Москалёв - новоиспеченный инструктор, Савченко и Громов - молодые ребята разрядники (с обоими я только вчера пришел с учебного восхождения на Кой-Авган, 3А, во время которого Громов, идя со мной в связке вторым, сорвался и никак не мог выйти из висячего положения, пока его не подтянули). Стас Козырев - стажер, имеющий одно восхождение 5Б категории трудности. Едет с нами и тренер команды (как обычно, номинальный) начальник учебной части "Джайлыка" Виктор Павлович Попов.
На вездеходе ГАЗ-66 мы добрались по ущелью (Адыр-су) вниз до подъёмника, там перегрузились на автобус ПАЗ-672 и через пару часов оказались в Нальчике на базе лагеря. Оттуда на другой машине ГАЗ-66 к вечеру доехали до Орджоникидзе, где заночевали на квартире у Попова. Чтобы добраться до подходов к Ушбе, находящейся на расстоянии полутора десятков километров (по прямой линии) от лагеря, нам надо проехать расстояние в 40 раз большее. Но это лучше и быстрее, чем переноска наших грузов (около полтонны) на южные склоны Кавказского хребта на наших спинах через перевал Бечо. Мы будем избавлены от утомительной "ишачки" челночных переходов с увесистыми рюкзаками.

13.07.73. Поднялись в 3:00. Двинулись в путь в 4:00. Дарьяльское ущелье с Военно-Грузинской дорогой не впечатляет. Хотя с 1960 года, когда я проезжал здесь впервые, получив в Цее значок "Альпинист СССР", есть некоторые изменения: на скалах появилось много написанных краской лозунгов в честь Сталина. Самый большой написан чуть ли не пятиметровыми буквами. Проехали Крестовый перевал, Гори, Кутаиси, Зугдиди - и отсюда всего 30 км до моря, вот бы заехать искупаться перед восхождением! Такого ещё не бывало. Перед искушением устояли, но потом все жалели.
Заночевали на футбольном поле не доезжая немного до стройки Ингури ГЭС. Все заботы о приготовлении пищи взяты на себя наблюдателями, как договаривались. Они кашеварят, мы - разглагольствуем о высоких материях. В темноте летают интересные светлячки, мигающие, как самолёты на взлёте или при посадке. Ночью под монотонную дробь дождя по скатам палаток прекрасно спится. У нас, вообще, комфорт: спим по три человека, просторно, на поролоновых подстилках мягко и тепло в пуховых мешках.

14.07.73. Выехали в темноте, без завтрака, по дороге вдоль Ингури. На смотровой площадке ГЭС остановились и в предрассветных сумерках взглянули на стройку: мало что добавилось с 1962 года, когда стройка разворачивалась. Зелёные склоны холмов взрезаны взрывами и ножами бульдозеров, укладка бетона в тело плотины только-только началась. Бадьи с раствором перемещаются по тросу, перекинутому через ущелье, Ингури бесится неукрощённая, ещё более яростная после дождей.
Дорога, раньше называвшаяся Ингурской тропой, не асфальтированная, узкая, в колдобинах, растрясла (скорее утрясла) и погрузила в сладкую дремоту всех, кто не сидел на жёстких сидениях откинутых скамеек. Я лежал на вещах, устроив себе гнездо из мягких рюкзаков, бухт верёвок, скатанных палаток. Наибольший опыт поездок на грузовиках по горным дорогам у Хаца и у меня. Посмотрев на наши гнёзда, начали устраиваться остальные, но места всем не хватает, как и строительного материала, а поэтому время от времени мы меняемся местами с теми, кому скамейки набили синяков. С Серегой мы сошлись на мысли, что сон в условиях тряски необычайно освежает организм, и что вибрация в определенных дозах вообще полезна для человека. Сергей, человек увлекающийся, предложил даже конструкцию персонального механического вибратора для отдыха. Большинство, правда, считает несовместимым сон и тряску.
К 12-ти добрались до селения Гуль, нашей сегодняшней цели, и отъехав сколько можно по целине к горе, мы под дождем быстро сгрузили наше барахло, простились с Поповым, поставили палатки на ярко-зелёной траве. Игорь, чтобы не мочить одежду, разделся до трусов, благо дождь пока тёплый. Остальные предпочли работать в плащах или накинув куски пленки. Кузнецов и Никулин сходили в деревню Бечо к знакомому свану (познакомились с ним год назад) и договорились на завтра о тягловой силе, двух быках, чтобы перебросить наши грузы поближе к леднику. Цена - 50 руб. в сутки, великовато по-моему. В прошлом году на юго-западном Памире мы за эти деньги нанимали 10 ишаков, которые поднимали по тропе 700 кг на высоту 4100 метров от уровня около 2500 метров. Вес нашего "общественного" груза сейчас мы оценили в 500 кг, а разница по высоте нашего лагеря сейчас и предполагаемого базового не более полукилометра. Кавказ ближе к Европе, поэтому наверное и перенос тяжестей стоит дороже.
С места бивуака видна Ушба, красивая, величавая, спокойная и гордая (хотя вид не самый выгодный). Хац вначале обозвал Гульбу Ушбой, и мы поспорили с ним, где какие горы расположены, я оказался прав, когда к вечеру облака поднялись, представив нам настоящую красавицу. Прогулялись с одним из ребят вспомогателей выше леса, вымокли, но все зря, т.к. снова наша гора прикрылась низкими тучами.
К ужину пришёл Ника, прошлогодний знакомый ребят, русский, живущий у свана, с которым вместе воевали. Его личная жизнь не сложилась. Боевой капитан, он попал в плен, выжил в Освенциме, после войны проходил долгую проверку, работал в разных местах, развелся с женой, запил и повстречав в Сухуми своего фронтового подчиненного и друга, охотно пошел жить к нему.
«Мяса - по шею» - показывает он жестом – «Араки - выше головы, хоть залейся».
«А что ты делаешь у Шоты?»
«Работаю по хозяйству, кошу, пасу скот».
«Батрачишь, значит» - уточнил Хацкевич. Ника задумался и пошатываясь пошёл по тропе вниз.

15.07.73. Поднялись в 4:00. Позавтракали. Наши женщины и дежурный наблюдатель соорудили кастрюлю яичницы с колбасой и овощами, кофе. Прохладно и сыро, но дождя нет, и на этом спасибо всевышнему. В 5:30 пришли с быками Нартух Гаргиани (второе его имя Шота более употребительное) и Ника. За быками тащатся сани, прочный примитив. Деревянные полозья сделаны из комлей молодых берез, согнутых и закругленных весенними лавинами, между полозьями - распоры, сверху - плетеная из прутьев корзина. Ярмо - общее для обоих быков.
«Грузи все»- распорядился Шота. И мы подчинились, свалив в корзину все пять центнеров. Быки бодро потянули.
«Теперь до самого ледника пойдут. Хорошие у меня быки» - уверяет хозяин. Через 100 метров, на первом же подъёме, сани остановились. Не помогли ни ласковые уговоры быков хозяином, ни кнут. Половину того, что лежало в корзине, мы сгрузили под сосну и начали подталкивать сани. Через час мальчик, племянник Шоты, привёл вторую пару быков. Если раньше все мы толкали одни сани, то теперь пришлось поделить сани надвое. Спустя некоторое время понадобилось снять с салазок и одеть на себя рюкзаки, иначе быки не соглашались трудиться. Немного погодя мы сняли ещё часть ящиков и начали челночные переноски. На подъёме в середине дистанции быки упали - и ни с места, с морды - пена. Позже пена начала капать с наших морд, смешиваясь с мелким нудным дождём, становящимся чем выше, тем холоднее и сильнее.
Сваны чертыхаются на своем языке и по русски, и не смотря на то, что на одного быка приходится примерно такая же нагрузка, как на одного альпиниста мужского пола, с каждой пройденной сотней метров требуют все большую плату, 100, 200, 300 рублей. При окончательном расчете под дождём со снегом и градом на моренном плато у ледника мы отдали им все что у нас было - 70 рублей, и пообещали после восхождения принести тридцать метров веревки (считая по рублю за метр, это составило сотню). Жестикулируя и ругая себя, они скрылись внизу за дождевой пеленой, а мы тоже пошли вниз за оставленными ящиками: впятером мы сделали по три ходки, пока все было доставлено на место, откуда наблюдатели будут присматривать за нами во время восхождения.
Пока мы таскали, остальные натянули палатки и успели вскипятить чай. До чего же приятно переодеться во всё сухое и блаженствовать попивая горячий напиток, растянувшись в палатке, глядя на непогоду снаружи.
Несколько бивуачных сцен - характеристик личности (вчера и сегодня).
1). Кузя подходит к лежащей на земле верёвке и твёрдо, как обычно, спрашивает:
«Кто знает мокрая эта верёвка или сухая?» Отвечает Москалев:
«Мокрая». Лёша пробует и упрёком говорит:
«Ничего подобного, сухая».
2) Миша Никулин проходит мимо чайников на примусах и говорит:
«Мужчины, чайники кипят, надо снять!» Все заняты, он проходит мимо. Минут через 10, когда я освобождаюсь и беру у девчат чай для заварки, чайники по-прежнему кипят, а Миша сидит рядом с ними спиной и кушает.
3) Он же просит - «Нарежьте и подайте мне хлеб». Хлеб от него - через стол. Все мы стоим вокруг и едим.

16.07.73. Вчера Хац требовал подъема в 4 и скорого выхода под маршрут. Едва удалось уговорить его сместить подъём на 2 часа позднее; в плохую погоду мы ничего не увидим, можно лишь занести часть снаряжения, но лезть в тумане на лавиноопасные склоны слишком неразумно. Поднялись в 6 и до 8 болтались без дела. Завтрак женщины готовят в палатке, помощников из наблюдателей хватает и наше содействие отвергнуто. Днем попеременно то дождь, то снег, то туман, то небольшие просветы в облаках. В такую погоду хорошо спится, так и сделали почти все, кроме троицы Хацкевич, Никулин, Кузнецов, которые резались в преферанс.
К вечеру похолодало сильно и облака поднялись. Пошел по гребню морены и хорошо просмотрел маршрут и подходы под стену: после нескольких дней снегопада надо идти сначала под склонами Гульбы, а потом траверсировать ледник по пологой части. Хац и Никулин не согласны (хотя еще и не ведали рельефа), предлагают идти по центру ледника. Вытащил Игоря из палатки, и после прогулки со мной он согласился на мой вариант подхода к скалам восточной стенки. Но тактический план действий на завтра отвергает: я хотел, чтобы завтра с утра с грузом под стенку подошли все шестеро восходителей, трое из них начали бы обработку стены, а трое сразу же вернулись обратно в базовый лагерь за оставшимися продуктами и снаряжением. Игорь настаивает на ночёвке всех шестерых под стенкой, на последующем спуске всех шестерых на базу за оставшимися продуктами. «Зачем так?». Его единственный аргумент: акклиматизация и "слёжка". Но мы прекрасно акклиматизированы и "слежались" благодаря тренировочному восхождению. Шестерым там в первый день делать нечего, но Игоря не переубедить.
Ещё один организационный непорядок: после дневного бездельничанья мы начали суетиться с распределением груза на выход лишь вечером, как будто надеясь, что и завтра будет неходовая погода. Кузя у нас - начальник по продовольствию, Серега - зам. Игоря по деревянным клиньям, за мной - шлямбурное оборудование и веревки. Миша обязан обеспечить функционирование связи, Витя - работу примусов, Игорь - подобрать "железо".

17.07.73. Начинается восхождение, я с утра - на взводе. Вышли из базы в 5:45 с опозданием чуть ли не на час. Пересекли ледник, как намечали и по крутому снежному склону начали подъём к стене. Почти весь путь лежал или по мощным лавинным конусам или по следам лавин на склоне, но сейчас ясным морозным утром, появление лавин исключено. Жёсткий снег начал раскисать под солнечными лучами часов с 8, когда мы поднялись чуть ли не до середины склона. Сразу начали проваливаться глубже и глубже (по щиколотку, по колено, до середины бедер), темп резко замедлился, увесистые рюкзаки (килограммов по 30) прилипли к мокрым спинам; начал отставать Лёша несмотря на своё замыкающее место в шестёрке. Лишь к 12 добрались до скал, сбросили уже сейчас ставшие ненавистными рюкзаки и чуть выше того места, где я намечал место для бивуака, долго вчетвером готовили площадки для палаток. Двое, Хац и Волков пошли к скалам, выбранным для начала маршрута на стене - это метров 40 от нас вправо. Надо пересечь крутой снежный кулуар с глубоким лавинным желобом посередине, чтобы подойти к разрушенному в нижней части бастиону, где нам предстоит лезть. Наша четверка после установки палаток занялась размещением багажа внутри и чаем: кипятить взялся Лёша, разлил, вычерпал кружкой всё, что можно было собрать на полу и снова слил в чайник, вкус у напитка стал после этих манипуляции весьма пикантный. Скоро делать стало нечего и вернувшийся Хац распорядился, чтобы трое из нас собирались спускаться вниз. Но теперь категорически возражаю я:
«Сейчас вечереет, тепло, в любой момент по пути спуска может сойти лавина - солнце освещает снежные карнизы на верхних гребнях горы. Мы опоздали и теперь спускаться можно будет только завтра утром».
«Да какие сейчас лавины?» - раздраженно говорит Игорь – «весь снег уже съехал за день, ничего нового не предвидится».
«То-то и подозрительно, что снег съезжал везде, кроме нашего пути».
«Давай не будем спорить. Пойдете: ты, Никулин, Соболев».
«Пойдут, но только утром». Мы препирались дуэтом минут 10-15. Игоря активно поддерживал Лёша, со мной соглашался только Сергей. Страсти накалились, пока внезапно наш спор не прервал характерный гул мощной лавины из тяжелого влажного снега: она неслась быстрее поезда, взлетала на перегибах склона, перебрасывала чёрные обломки скал как раз там, где нам предстояло спускаться. Несколько минут все молча наблюдали.
«Ну и как, Игорь» - с ехидцей сказал я – «был бы финал восхождению и кое-кому из нас, если бы мы следовали твоим указаниям». Хац ответил совсем не так, как я ожидал:
«Но сейчас-то можно идти, после того как лавина прошла, выходите».
«Ты полагаешь, что наверху не осталось больше ни одного карниза на наши головы?» Спор готов был снова разгореться, если бы Витя Волков не внёс самое разумное предложение:
«Давайте сообщим наблюдателям, чтобы они со всем необходимым вышли рано утром нам навстречу, мы возьмём у них груз не доходя до базы и быстро вернемся сюда». Снова Игорь пытался возражать, утверждая, что никакой экономии времени встречный выход не даст, но все остальные поддержали Волкова.
В половине девятого укладываемся спать. Мы с Серегой - по бокам, Витя в середине, без спального мешка, в пуховом костюме и наших с Соболевым пуховках. Всем тепло, всё кроме ботинок, сухое; погода, как будто установилась, по крайней мере на завтра, хорошая.

18.07.73. В 4:00 вчетвером пошли вниз: Никулин, Соболев, Волков, я. Небольшой морозец, ясно, снег мягкий, но ступеньки держат хорошо. В зоне схода лавины наши вчерашние следы полностью уничтожены, а ниже, в горловине лавиносборника, снег содран до льда. Там быстренько организовали спортивный спуск на 40 метров, Волков потихоньку спустился последним, я подрубил ему ступеней. У края ледника повстречались с четвёркой наблюдателей и переложили к себе в рюкзаки около 50 кг продуктов и снаряжения. Я предложил было не брать мёд в двух стеклянных литровых банках (Никулин поддержал), но Хац по рации распорядился захватить. А зря. Во-первых, наверняка расколем эти банки, во-вторых, ничего, кроме вреда на восхождении от мёда не будет, это стимулятор простуды в наших дискомфортных условиях. Волков, любитель мёда, быстро уложив обе банки к себе, предварительно дав всем попробовать,
В 6:10 двинулись обратно и в 8 были на площадке под стеной, откуда Хац и Кузя уже унесли по одному рюкзаку по перилам к основанию скальной части маршрута. На площадке осталась груда снаряжения и продовольствия.
Пока мы готовили чай и завтракали (для чая Миша Никулин роскошествуя взял алюминиевый чайник) произошел неприятный, но характерный для нашей интеллигентной компании инцидент: Серега нечаянно наступил триконями на ремешок каски Волкова, лежащей на снегу рядом с кучей снаряжения, и тот в ответ злобно ущипнул Серёгу за задницу, так что он вскрикнул от боли и неожиданности. Вдобавок Витя стал стаскивать каску с Серёгиной головы, чтобы также наступить на неё. Уладить это происшествие удалось после изрядного шума. Вообще, похоже, каждый из нас имеет свои странности, но к некоторым я пока не привык. Вчера, например, когда Кузя, поддерживал Игоря и настаивал на спуске вечером по лавинному кулуару, он приводил такой аргумент: я в горах бывал больше, чем ты, и ты должен слушаться. Даже удивился, почему такой весомый аргумент не подействовал на меня.
К 10:30 все рюкзаки доставлены к основанию стены. Игорь уже успел уйти по несложным скалам вверх на пятьдесят метров. Используя перила, натянутые им, можно было бы всем остальным подниматься с рюкзаками, но первый рюкзак уже начали вытягивать (по указанию Игоря), а за ним и остальные. Банки с мёдом, упакованные Витей, естественно, разбились. Кузя, забыв, что он, как начпрод, должен был обеспечить полиэтиленовую тару, материт всех подряд. Но в целом первая вытяжка прошла почти нормально.
Пока мы тянули, Игорь пролез ещё полсотни метров по более крутым и сложным скалам, более монолитным, с хорошими зацепами - приятное лазание без искусственных опор.