– Идем мы с сестрой. У нее только небольшая сумка, а у меня на одном плече чехол с велосипедом, на другом плече два колеса, сзади рюкзак, в руках… – взахлеб рассказывает Ольчик, одновременно с этим ловко перемещаясь между плитой, духовкой, холодильником и посудомоечной машиной, пока мы заканчиваем завтрак.

А может, это был обед. Временной фактор постепенно перестает иметь значение. На лыжах тут можно отправиться в любое время – много полностью освещенных трасс, по которым катайся хоть ночью. В темноте в свете фонарей даже прикольнее.

– И представьте себе, моей сестре предлагают помочь, а мне – нет.

– Просто мужики, видимо, боятся к тебе даже приблизиться, как только видят с колесами и велосипедами на плечах.

За столом остались одни девчонки и вот уже час идет обсуждение того, как им приходится таскать велосипеды, баулы, рюкзаки на своих худеньких плечах, в худеньких руках, и чуть ли не в зубах, а эти мужчины… ох уж эти мужчины…

– Я поняла, вы – мужененавистницы, – констатирует Ксения, спустившись с лестницы, и выпроваживает всех на очередную тренировку.

///

Вчера нас отправили на 20-ти километровый трэк к сосискам. Хотя, наверно, когда доберусь до интернета, это может оказаться уже позавчера или позапозавчера, но мы уже выяснили, что временной фактор постепенно перестает иметь значение.

Вы, может быть, подумали, что мы тут только и делаем, что куда-то ездим, чтобы поесть сосиски? Вовсе нет. Когда на нашей собственной кухне готовят свежую рыбу, котлеты и прочие деликатесы, то зачем куда-то ехать за сосисками?

Правильно, только затем, что там отличные покатушки.

«Сосиски» – это сосисочная в конце одного из треков.

В предыдущий день на дистанции ориентирования я так замерзла, что в этот раз решила не выделываться и не строить из себя лыжника, а взять с собой рюкзачок с теплыми вещами.

– Привет туристам, – улыбается Илона, обходя нас красивым легким коньком.

Едущий за ней Дэн задерживается и несколько  минут катится рядом, чтобы снова поговорить о том, о чем обычно говорят двое альпинистов, когда неожиданно встречаются на лыжне посреди леса. Затем дает пару советов, как работать палками, и уезжает вперед.

– Я вижу сосиски, – кричу через несколько километров, увидев за очередным поворотом выглядывающие за деревьями небольшие домики.

– Это ты нас что ли обозвала сосисками? – спрашивает Дэн, когда я выезжаю из-за поворота.

Как оказалось, сосисочная зимой не работает. Зато в мужском туалете для особо жаждущих стоял пакетик сока :)

///

– Мы тебя тут так укатаем, что вечером будешь валиться в постель и тут же вырубаться, – пообещала Ксения моей дочери в первый же день сборов.

Укатываемся мы и правда сильно, с каждым днем увеличивая дозу километража, но все равно дурная голова ногам покоя не дает.

– Идемте вечером на гору, – подбивает Ольчик.

Гора здесь одна –  горнолыжка.

– Мы же вроде собирались вечером на санках кататься.

– Ну да, с самого верха и скатимся.

Вооружаемся санками. Затея кажется абсолютно безумной. Особенно, когда на середине склона мы оглядываемся вниз на светящийся огнями поселок.

– Давай все же не полезем на самый верх.

Но Ольчик бодро уверяет, что все будет отлично, по ходу рассказывая, как надо тормозить ногами.

– Это же какой то бАбслей получится.

Доходим до последней опоры, где заканчивается канатка. И погнали.

Тихонько подползаю к краю, откуда начинается крутой склон. Чувствую себя полным отморозком не в своей тарелке, вернее не в своих санках и… отталкиваюсь вперед.

Фонтаны снега тут же брызнули в лицо, во все щели и внутрь штанин, как только санки скользнули на крутяк и понеслись вниз, все сильнее набирая скорость. Сквозь снег, залепивший глаза, вижу в свете прожекторов санки с Ольчиком, тормознувшей на ступени с небольшим выполаживанием. В голове мелькает мысль, что абсолютно нереально затормозить на такой скорости. И тут же следом другая мысль: «Ведь Оля как то остановилась». Каким-то чудом удается затормозить рядом с ней перед самым очередным крутяком. Отплевываюсь от снега и  протираю глаза.

– На середине у второй опоры поднимай ноги и переставай ими тормозить.

Понимаю, что наверно сошла с ума, но отрываю ноги на середине последнего крутого взлета и чувствую что санки без тормозов буквально пошли на взлет.

На выкате со склона санки продолжают нестись вперед, снова каким-то чудом удается развернуть их на краю какой-то ямы. Понимаю почему в фильмах а ля Вертикальный бесПредел, героям в последний момент удается затормозить перед пропастью – при виде того как неумолимо приближается эта самая пропасть о-ч-ч-чень  очень сильно хочется затормозить :)

– Я ехала с зажмуренными глазами, когда снег полетел в лицо. Открываю глаза – вижу несусь прямо на опору.

– А я перевернулась, открываю глаза, перед лицом звездное небо.

– А я всю дорогу несусь и думаю: сорок лет, а дурак дураком.

Все смеются.

Бурно делимся впечатлениями.

– Ну что, завтра пойдем?

– Конечно пойдем.

Но на следующий день из четверых желание повторить предыдущий подвиг осталось только у меня и Ольчика.

Оля вооружается фотоаппаратом и штативом, но нам не везет. Прожектора, освещающие вечером всю горнолыжку, оказываются выключены, а по склону вверх-вниз ездит ратрак, укатывая его.

В ожидании, когда он закончит укатывать склон, устраиваем на самом верху фотосессию, и по укатанному свежачку вчерашний экшен повторяется.