Ну что ж поехали. Коротенькие отчеты быстренько написали. Теперь для неленивых читать – медленно, подробно и со вкусом.


А писать хочется действительно со вкусом, чтобы вылить из себя всю эту ностальгию. Потому что если есть на земле семь чудес света, то Тхач – это восьмое из чудесных божественных мест.

Когда брала обратные билеты, то думала: не много ли 10 дней, может на пораньше взять. А сейчас жалею, что так мало было. Хотелось бы не на 10 дней, а на две недели задержаться там. Но понимаю, что и этого было бы мало.
Еще когда спускались вниз и заночевали в последнюю ночь перед Тайванем, то непреодолимая сила повлекла меня обратно. Хотелось бросить все, плюнуть на все и вернуться обратно. Но разумная часть сознания понимала, что это чистое безумие и заставила затихнуть этот зов души, запастись терпением и ждать, ждать, ждать… до следующего раза.
Но тоска до сих пор терзает душу. Кажется, что даже разлука с любимым мужчиной так сильно не тяготит, как эта ностальгия.

И воспоминания шаг за шагом наполняют душу музыкой.


– Привет, дорогой. Я на Кавказе. Едем из Армавира в Сахрай.
– Добро пожаловать на Кавказ, дорогая.
– Спасибо. Кавказ как обычно встречает меня ярким горячим солнцем.
Смотрю на мелькающие за окнами машины, залитые солнцем кавказские долины еще подернутые утренней дымкой и горячее тепло разливается в душе. Радостное, спокойное и счастливое состояние, что так не похоже на обычную нервозность и озабоченность перед началом очередных сборов, когда знаешь, что перед тобой одна за другой будут возникать проблемы, требующие решения.
Набираю номер МЧС в Майкопе.
– Оперативный дежурный слушает.
Диктую ему всю необходимую информацию для регистрации.
– Счастливого пути. Удачи.
– Спасибо, – улыбаюсь.
И снова блаженно и расслабленно откидываюсь на сиденье машины.


Выгрузившись в Сахрае, оставляю девчонок под мужским присмотром Димы или Диму под присмотром девчонок, неважно. И отправляюсь на поиски лошадей. В конце поселка, там, где начинается дорога на Тхач и Тайвань, живет Гена, который сдает лошадей под вьюк.
– Вы Ирина Морозова? – сходу спрашивает он.
Я на несколько секунд опешила. Откуда меня знают в этом заброшенном поселке, где даже мобильники ловят только от магазина да и то с большим трудом, а уж об интернете и речи быть не может. Но потом до меня доходит, что это белорусы наверно предупредили, которые заехали на два дня раньше нас. Ведь я Тоне скидывала всю информацию, как добираться до Тхача.
– Два дня назад я отвозил до Тайваня ваших друзей, – как бы отвечая на мои мысли, произносит Гена. – Они сказали, что вы придете.
– Нам не до Тайваня, нам нужно под сам Тхач, до Колокольни добраться. Именно поэтому мне нужны лошади, а не Газ-66, который только до Тайваня довезет, – говорю я, недоумевая про себя, почему белорусы наняли лошадей только до Тайваня, когда я писала Тоне, что лошади до Верхних ночевок дойдут.
От Тайваня до Верхних ночевок еще больше половины пути. Причем самая трудная и крутая часть.
– Их таксист не туда завез в другой поселок, с другой стороны Тхачей. Они потратили лишние деньги и время, чтобы потом добраться сюда. Я их подешевле довез до Тайваня, а дальше они сами, – Гена как будто снова читает мои мысли.
Потом он говорит, что сегодня мы уже не успеем засветло добраться до Колокольни и предлагает заночевать в каком-то пустующем доме.

Дом представлял из себя верх космополитизма, тут все смешалось воедино – старообрядческие иконы, распятия с Христом, китайские иероглифы, египетские рисунки и абсолютно непонятная живопись на стенах.

Девчонки отправляются на исследования местного магазина. Основная цель, которая подвигла Настю с Оксаной на это, как я догадываюсь – сигареты. Еще в Армавире они клятвенно пообещали бросить курить во время сборов, но лишний день задержки в цивилизации подействовал как змей-искуситель.
– У нас сборы от клуба Демченко, а президент клуба не любит когда на сборах курят, – я пытаюсь сделать серьезно-назидательный вид, но не могу удержаться от улыбки.


На душе, как и на улице по прежнему солнечно и даже сюрный космополитичный дом не омрачает этого состояния, а наоборот очень живописно вписывается в общий настрой.
– Там МЧСовская машина мимо нас по дороге проехала в сторону Тайваня, – сообщают мне возвратившиеся из магазина девчонки.
– Какая машина?
– Большая такая, грузовая. Написано: люди.
– Мда, оперативно, ничего не скажешь. Сколько часов прошло со времени поступления к ним нашей заявки?

Еще пару недель назад, когда я консультировалась у Димы Голубева из майкопской ПСС о снежно-лавинной и прочей обстановке в ноябре на Тхаче, он сказал, что ориентировочно в конце октября они планирую проводить в том районе поисковые работы и пообещал, что если будет погода, то они постараются провести их одновременно с нашими сборами, чтобы на всякий случай обеспечить подстраховку спасотрядом.
Но я совсем не ожидала, что они так быстро бросятся следом за нами. Что ни говори, но приятна такая ответственность мужиков.

На сердце становится еще легче и спокойнее. Теперь можно не переживать, что мы будем там одни в двух сутках ходьбы от цивилизации. Все складывается нормально. Белорусы, с которыми у нас взаимодействие, уже отзвонились и сказали, что они на Верхних ночевках. МЧСовцы тоже выдвинулись в район.


На следующий день погода такая же ясная и солнечная. Дорога до Тайваня местами сухая и приятная, а местами такая непроходимая грязь, жижа и глина, которую приходится облезать по бокам по кустарникам. Все это напоминает мне тропу Хошимина на Ястребинное.
С ужасом смотрю на наши рюкзаки, которые уже все в этой грязи и глине и все мокрые от многочисленных переходов в бород через реки.
«Боже, как же я не люблю грязь». Что угодно – снег, ветер, дождь, но не грязь. Это так неприятно и противно. Надо было брать с собой баул. Его хотя бы можно отмыть с мылом. А с рюкзаком теперь ничего не сделать пока не доберемся до дома, где можно постирать его.

– Лесорубы говорят, что лошади там не пройдут, – сообщает мне еще более неприятную новость Гена, когда мы делаем привал на Тайване, чтобы дать лошадям отдых. – Говорят там сильно размыло тропу в одном месте.
Эта информация заставляет меня слегка нахмуриться и напрячься, но тем не менее мы выдвигаемся дальше. Проходим еще пару километров по дороге и затем она переходит в тропу.
Гена с лошадьми движется впереди. Мы же с непривычки продираясь сквозь деревья и заросли и весь этот бурелом вдоль реки, слегка отстаем и на какое-то время теряем его из вида. Наконец я вижу его, сидящим у реки. Кажется, что он нас дожидается, и нехорошее предчувствие уже неосознанно мелькает внутри меня.
– Все. Приехали. Дальше лошади не пройдут.
– А если обойти?
– Я уже все вокруг посмотрел и облазал, пока вы ходили, – и начинает мне показывать вокруг все безнадежные варианты.
– А если разгрузить их и перевести налегке?
– 50 на 50. Могут пройти, а могут поломать ногу на камнях. Как потом отсюда вытаскивать лошадь с поломанной ногой?
Некоторое время я еще отчаянно сопротивляюсь очевидному, пытаясь найти пути решения, хотя давно уже понимаю, что путь только один – дальше самим.


Придется действовать по варианту номер два, который у меня был рассчитан на случай если лошадей не будет – оставлять часть продуктов и снаряги и потом за ними спускаться.
Рюкзаки все равно получились неподъемные. Тем не менее мы их как-то подняли. Эх, пару крепких мужиков бы сюда и проблем бы не было. Вот он женский альпинизм, блин.

Рюкзак, который я попыталась оттереть, смоченными в реке салфетками, все равно невыносимо воняет лошадью. Удалось оттереть только конскую шерсть и пыль, а грязь и вонь по прежнему остались.
Штаны и футболка на мне тут же становятся мокрыми насквозь от мокрого снизу, где он бултыхался с боков лошади, рюкзака. Собственный пот смешивается с запахом от рюкзака и начинает казаться, что я сама уже вся насквозь провоняла лошадиным потом и навозом.

Светлого времени осталось мало. К тому же с этим рюкзаком как сядешь, так потом не скоро встанешь, поэтому иду уже не останавливаясь, без всякой классики, по которой должно быть 45 минут перехода, потом 10 минут отдыха. Через полтора часа, пройдя уже минут 20 по начавшемуся крутяку, который теперь будет такой же крутой и затяжной, как на ВЦСПС, делаю наконец привал. Вижу, что у девчонок уже замученный вид, но никто из них не стонет, не жалуется и даже не ноет, что мы идем без остановок. Хотя большинство на их месте уже давно бы заныли. И как потом они мне сами признались, что после поездок в обычный альплагерь, они хоть и почитали в интернете информацию про удаленность Тхача, но абсолютно не были морально готовы к такой реальности.

В мокрых штанах и футболке холодно, т.к. в густом лесу солнца уже нет, да и вечереет, но куртку одевать не хочется, потому что она тут же провоняет лошадиным смрадом. Мозг все еще постоянно цепляется за впитанную с детства привычку к чистоте и свежему запаху от тела, свойственную каждому цивилизованному человеку.
Да и отдыхать долго все равно нет времени.
– Ну что, готовы? – подгоняю я.
Все опять же без жалоб начинают одевать на себя рюкзаки. Дима, как единственный в нашей компании джентльмен, заботливо помогает по очереди каждой из девушек.

Заканчивающийся световой день подгоняет меня. Периодически приходится останавливаться и, пристроив рюкзак и задницу на очередное поваленное дерево или корень, ждать остальных. У крутой, под 45 градусов тропы, есть свои преимущества – можно спиной прислонить к ней рюкзак и потом спокойно встать, чего невозможно самостоятельно сделать с таким тяжелым рюкзаком на более ровной поверхности.
Каждый раз, поднимая голову наверх, и видя очередной просвет в деревьях, кажется, что уже скоро долгожданная поляна. Давно уже видны сквозь деревья скальные стены и кажется еще чуть-чуть и мы выйдем на вершину холма и перед нами откроется стена Тхача. Но тропа все не кончается, а каждый видимый просвет оказывается очередной обманкой. Да и выработанное с годами чувство времени подсказывает, что судя по описанию наши ночевки еще не скоро.
Подсознательно я понимаю, что сегодня мы не сможем дойти до верхних ночевок.

Тхач, в переводе – Бог. Я ведь знала, что путь к Богу не бывает легким. Я ведь знала и была готова, что будет тяжело.
Постепенно, когда становится, кажется уже невыносимо, включается знакомый родной автопилот. И наконец-то вместе с ним приходит безразличие к тому, что все мокрое, к тому что воняет лошадьми, к тому что я чувствую себя, как грязная мокрая уставшая лошадь.

Смотрю на часы – мы снова идем уже почти полтора часа. Пора снова сделать привал, да и девчонки все сильнее отстают, хотя по прежнему не ноют. Заодно уже пора бы достать фонари.
Меня тревожит только одна мысль, о которой я думаю с самого момента, как мы свернули от реки вверх на склоны – вокруг нет никаких ручьев. А структура леса и склонов и природы очень напоминает Крымские склоны пещерных комплексов или болгарский Пирин со стороны Мельника. И там и там вода в тоненьких ручейках, текущих из источников. Значит и тут речек явно не будет. И значит если не дойдем до ручья, то ночевать придется без воды.
Мне-то к этому не привыкать, в горах за 20 лет и не такие ситуации бывали, но как перенесут это остальные – ночь без воды и питья, когда на утро снова надо куда-то идти.
С другой стороны тропа вроде однозначна и очевидна и по ней можно идти и с фонарями пока не дойдем до ночевок, где есть вода.
Короче надо делать привал и дальше снова потихоньку двигаться.

И в этот момент замечаю мокрые камни под ногами и текущие по тропе еле уловимые струйки воды.
Ну что ж всегда можно раскопать лунку поглубже и хотя бы на один котелок нацедить воды. Теперь остается найти более или менее ровное место под палаки. Дохожу до небольшого выполаживания. И тут в стороне от тропы в небольшой ложбинке внизу замечаю кострище и ровное место, где спокойно поместятся все наши палатки.
Скидываю рюкзак и надеваю куртку, даже не задумываясь уже, что она тоже будет вонять лошадьми.
– Скорее всего мы будем ночевать тут, – говорю кому-то из девченок, кто раньше подошел. А сама на всякий случай еще поднимаюсь без рюкзака на один взлет наверх, чтобы посмотреть нет тот ли просвет за деревьями наша поляна. Убедившись, что дальше снова бесконечный подъем, спускаюсь вниз и присоединяюсь к остальным. Понимая, что нет смысла мучаться, когда нам Бог уже послал и воду и поляну, окончательно сообщаю остальным, что мы встаем на ночлег.
Не знаю где мы, но это явно даже не нижние ночевки. Судя по лапнику вокруг кострища, больше похоже на место ночлега охотников.

Звоню белорусам, которые, думаю, давно уже ждут нас на Верхних ночевках под Колокольней и волнуются. Рассказываю им ситуацию. От них узнаю, что они оказывается уже перебрались на Ветренный балаган. Спрашивают меня в каком месте тропы мы находимся и сколько нам до ночевок.
– Откуда я знаю. Я же тут не была ни разу. А в темноте в густом лесу вообще ничего не понятно.
Правда позже привязываюсь по карте к местности и, соотнеся с нашим темпом передвижения, понимаю, что нам еще часа полтора-два до верхних ночевок. На следующий день выяснилось, что по карте я правильно определила наше местоположение и действительно оказалось полтора часа ходу.

Понимая, что уже вторые сутки после того, как я в спасслужбе сказала, что мы выдвинулись под Тхач, а мы все еще не появились на Верхних ночевках и что я же не предупреждала, что мы заночуем одну ночь в Сахрае и дабы нас не начали искать, звоню Голубеву и говорю, что мы в заднице где-то посреди леса на склонах Тхача, но в остальном у нас все хорошо и все замечательно.

У нас и правда все было хорошо и даже лучше, чем ожидалось. Ребята чуть выше от тропы нашли родник и не пришлось слизывать воду с камней.


Мадина приготовила замечательную баранину. У костра было тепло и хорошо. А тепло от сытного мяса и коньяка приятно разливалось по всему тело. Насколько все же свежее мясо лучше тушенки и как оно может поднять уставшее настроение. Правы, сотни раз правы были древние люди, когда ели свежедобытую дичь и мясо зверя. Нет ничего лучше для уставшей плоти, как кусок свежезажаренного мяса.


И залезая в своей палатке в спальник, мне по прежнему уже было безразлично, что от меня воняет лошадьми. Благо рядом не было никого, кому мог не понравиться мой лошадиный запах. Правда все же мокрые штаны и футболку я переодела.
Только было начав засыпать, услышала как кто-то с грохотом свалился на землю с огромной ели над моей палаткой. Попыталась нашарить рукой фонарик, но в этот момент этот кто-то с таким же шумным топотом пробежал прямо по крыше моей палатки и умчался дальше. Успокоившись от мысли, что по палатке мог пробежать только маленький зверь. И хотя для белки он показался мне великоват, но это явно был не хищник. Подумав об этом, я провалилась в крепкий блаженный сон.



Продолжение следует.