По осыпи вдоль стены поднялись метров 200 к едва видимому перевальчику, с которого, к нашему облегчению увидели снежный склон западной стороны горы, пересекли его и вылезли на гребень откуда увидели наш бивуак на высоте 4900 м.
Пришли туда в 18:00. Лев очень нервничал, не зная куда мы делись, но ругаться не стал, все обошлось спокойно. Конечно, мы сделали глупость с этим обходом. Американцам понравилась наша гречневая каша с тушенкой. Кушали её и н торопясь разговаривали. Бэн, оказывается, не инженер. Называет себя лесорубом и занимается рубкой деревьев, угрожающих своим падением жилью, домам. Создал компанию из 4-х человек и стал её главой. Обычный его заработок - 120 долларов в день, двум ра¬бочим платит по 10 долларов в день (как видно эксплуатирует), но сам делает самую опасную работу. Чак по профессии геофизик, но последние два года работал плотником, т.к. на этой работе он сам себе хозяин и полегче с отпуском. Все расходы на поездку сюда они оплатили полностью и к тому же каждый из них внес по 800 долларов в фонд американского альпийского клуба, для оплаты пребывания нашей шестёрки в Штатах в будущем 79-м году. Общее число членов клуба около 1300. На поездку в СССР было подано с полсотни заявлений и они удивлены, почему выбрали именно их.
Спрашивали о наших профессиях, удивлялись возможности получения дополнительного отпуска, оплате всех расходов по экспедиции. Да, дескать есть разница между капитализмом и социализмом. Но им, в капитализме, пока не плохо. Бэн после экспедиции едет по транссибирской магистрали в Японию (хочет совершить кругосветное путешествие и, кстати, посмотреть Байкал, о котором много слышал).
Спалось опять плохо, пересохла глотка, нос заложен, прослушиваются хрипы в бронхах. Проблема со здоровьем: то спина болит, то бронхи хрипят, то ещё что-то.

16.07.78. Воскресенье. Поднялись в 7:00. Бычков вскипятил чай. Попили и в 8:00 тронулись в путь к базовому лагерю. В 10 подошли. По дороге встретили Константина Клецко. В 69-м он был начальников учебной части "Джайлыка" и выпускал мою группу на пик Щуровского - наше первое совместное восхождение с Мальцевым. Тепло поздоровались, поговорили, Костя постарел внешне, но внутренне не изменился.
В лагере - скука. Особых дел нет. Планы не обсуждаются, царит некоторая неопределенность.
После обеда часок поспал, а после сна разболелась голова, озноб. Едва смог дотянуть до ужина, почти не принимая участия в разборе прошедшего восхождения, и сразу улегся спать. Ночью спал как убитый и утром от недомогания не осталось и следов.

17.07.78. После завтрака начали готовить с Алмазовым продукты для вертолетной заброски на площадку "4600" в верховьях Бивачного. На этой площадке располагалась экспедиция Абалакова в 33-м. Оттуда же и мы, наверное, пойдем на пик Коммунизма по пути первовосходителя. Быть может вертолет появится сегодня, а может через несколько дней. Опять неопределенность.
Взял у Бэна почитать книгу Азимова, популяризированную науку и, когда понес отдавать её, получил неожиданное приглашение Чака идти вместе с ними на пик Орджоникидзе (трое их + я). Я согласился в принципе, но сказал, что предпочел бы идти в связке со своими напарником Алмазовым. «Конечно, выбирай кого угодно» - это сказал Чак мне. Пошли вместе с ним к Ефимову и объявили, что завтра выходим пятеркой на восточный нехоженый гребень пика Орджоникидзе. Его согласие было сразу дано.
Нахлынула куча забот: снаряжение, продукты, бензин, тактика, а вместе с заботами пришла, как в молодости, радость ожидания новой горы, напряженной работы, приключения; вновь пришло ощущение полной жизни.
Начали с пищи. После долгих переговоров с Чаком пришли к соглашению: завтрак и ужин у нас будет общий, ленч - отдельный. Соответственно, продукты на ленч каждая связка набирает какие хочет, а на общую еду берём манку, сгущенку, изюм, их сублимированную яичницу с беконом, пакеты сублимированных бефстроганов с лапшей и грибами, куриный суп. (Бефстроганов попробовали сегодня же и оказалось очень вкусно: чувствуются настоящие грибы, сметана. Способ приготовления очень прост: пакет с содержимым заливается кипятком и через 5 минут можно есть). Мы с Алмазовым, конечно, берем как н.з. тушёнку, курицу, рыбу. Поговорили о палатках: они берут свою двухместную мы - серебрянку. Ефимов пытался уговорить взять высотную - но я против, остальные поддержали меня. Согласовали количество верёвок, крючьев, примусов, бензина. В общем, достигли соглашения по всем обсуждавшимся вопросам к обоюдному удовольствию.
«Как самочувствие Рика?»
«Он обрел свою нормальную форму и спокойно выдержит восхождение. Сейчас только ест и спит» - ответил Чак. Аптечку они берут свою, мы - свою. Вертолет не прилетел.

18.07.78. В 8 позавтракали и до 10 не спеша собирались. В 10 начали спуск с морены на ледник. Костя Клецко усевшись на камешек внимательно наблюдал за нами, запоминал проход и подтрунивал над Алмазовым, пошедшим "своим" путём и запоровшимся.
Чак при спуске с одного из сераков навернулся спиной о лёд, но все обошлось благополучно. Мы не заблудились и без блужданий и разногласий за три часа дошли до лагеря Эльчибекова. Там - только двое: Вадим и Гера Чуканов. Они сразу же начали нас кормить, выставили на стол шпроты, мясо, помидоры, яичницу, вскипятили чай. Потом Вадим притащил бутылку коньяка, и все выпили по 50 грамм за горы. Через час сверху с площадки "4600" пришла двойка Гоша Петров - Анатолий Лябин. Ещё выпили в память о 18 июля 1960 года на «Победе» и слегка расслабились. Чак подарил Вадиму значок Американского Альпийского Клуба; в ответ получил наш юбилейный спасательный значок «40 лет спасательной службе». Такие же значки Петров подарил остальным из нас, а Чак пообещал и им принести в следующий раз значки А.А.К. (сейчас с собой нет). В общем - атмосфера всеобщего мира и дружбы.
После коньяка американцам захотелось вздремнуть и их отправили в отдельную палатку. (Только на полчасика, а потом надо идти дальше) - говорили они между собой), а нас с Алмазовым стали соблазнять, чтобы мы уговорили всех остаться ночевать. «3арежем барашка для гостей» - и гости дрогнули.
«Не будет ли невежливым, если мы сейчас уйдем?» - спросил Чак после сна.
«Нисколько. Вадим вполне понимает вас. Пошли».
«А может быть рациональнее выйти завтра пораньше, а не тащиться в эту жару?».
«И это верно. Ты главный среди своих, ты и решай».
«Я не решаю, у нас демократия». Единогласно решили остаться ночевать. Вадим и Чуканов к шести освежевали барана, сварили вкуснейший суп. За едой снова заговорили о профессиях.
Эльчибеков - гидрогеолог, крупный администратор. Рик, оказывается, совсем не каскадер, а социолог, окончил в свое время университет, но на жизнь зарабатывает чтением лекций со слайдами, преподаванием в горнолыжных школах и на курсах по скалолазанию. С Эль-Капитана в первый раз прыгнул просто так, для собственного удовольствия. Потом получил 3000 за второй прыжок на съемках фильма о Джеймсе Бонде, организовал ещё несколько трюков для кино. Мечтает снять соб¬ственный фильм, комедию о горнолыжниках, современный вариант «Серенады Солнечной долины» и продать его за хорошую цену богатому продюсеру. Уже начал снимать, но предстоит долгая работа.
К 19 подошла наша четверка: Ефимов, Лаврухин, Павличенко, Душарин. Собираются подняться на пик Орджоникидзе по классическому маршруту (то ли 3А, то ли 3Б). Стали для них жарить картошку и много говорили о всякой всячине.

19.07.78. Проснулся в 5:40, разбудил американцев. Зажарили себе яичницу попили чаю и в 7:10 не торопясь двинулись в путь. Гена Чуканов показал выход на леднике и вторично пересечь правую его ветвь к "ригелю", под склонами которого проходит тропа, оказалось нетрудно. К 10 подошли по тропе до места напротив которого через ледник начинается наше ребро на пик Орджоникидзе. Если идти по тропе дальше к площадке "4600", пересечь там маркированный уже ледник, а потом возвращаться по морене противоположного берега к началу маршрута, на это уйдет часов 5. Напротив нас ледник вздыблен в хаосе белых и черных сераков и трещин. Тем не менее, посовещавшись, решили пересечь ледник именно здесь, чтобы не тратить ни времени, ни своих физических ресурсов на долгий обход. Мы с Алмазовым оставили за большим камнем рядом с тропой нашу заброску, которую должны были донести до "4600": килограммов пять продуктов. На тропе положили Ефимову записку с просьбой не ругаться и самим донести груз до места назначения.
На леднике с высокой морены спустились сначала Чак и Бэн, потом мы с Алмазовым (когда Чак уже шуровал метрах в ста от берега), потом Рик, делавший записи в дневнике. Передовая двойка уперлась в белую полосу высоких сераков и там застряла. Мы чуть ниже по течению нашли часть прохода, но тоже запоролись. Потом Рик продвинулся немного вперед выйдя от нашего конечного пункта. И так по очереди сменяя друг друга мы вылезли, наконец, на срединную морену. В этом месте Алмазов стал настойчиво предлагать вернуться и пересекать ледник выше (ему показалось что дальше здесь нам никак не пройти), но общими усилиями его уговорили довести дело с проходом ледника именно здесь до конца. В результате, часа за два с половиной мы выбрались на осыпь у подножия восточного ребра пика Орджоникидзе.
Устроили среди моренных глыб ленч, раздельно, по американски. Мы, метрах в 40 выше их, вскипятили чай и с большим удовольствием поели ветчины с луком и хлебом. Они вкушали сублиматы.
Минут через 40, когда мы собирались позвать наших друзей подниматься выше и глянули вниз, то увидели, что американцы занимаются веселым занятием: пытаются свалить вниз огромный, тонны на 2, камень. Чак и Бэн то по очереди упирались в камень, то, опять же поочередно, бросали в этот камень моренными обломками весом килограммов по 20. Рик, пытаясь внести свою лепту, издалека бросался камешками граммов по 200.
«Вместе, давайте вместе» - заорал я им, и мы направились было к ним на помощь. Но, сообразив, что вместе действительно лучше, они свалили камень, и он с огромным шумом рухнул вниз, долетев до ледника.
Перед выходом через час (т.е. около 15ти), мы устроили совещание как идти: гребень развален, пересечен в множестве башнями; с гребня спускаются осыпные и закрытые стенками кулуары; вариантов подъема очень много. Наметили на гребне точку общего сбора и двинулись так, как каждому захотелось. Бэн тотчас же вылез на скалы потруднее и полез не стесняясь сбрасывать под себя мешавшие ему камни. Алмазов пошел понизу далеко вперед, пытаясь найти осыпной кулуар, который сразу вывел бы его к месту сбора высоко на гребне. За мной по среднему варианту подъема пошли Чак и Рик. Чак скоро откололся и только Рик в своей пиратской красной шапочке - колпаке неотступно держался метрах в 5-ти сзади меня.
По дороге на леднике я сказал, что он своим видом и фамилией ассоциируется у меня с пиратом коком Сильвером из "Острова сокровищ". Он читал Стивенсона и охотно подхватил тему:
«Но Сильвер был одноногий».
«Ладно, выше пояса ты Сильвер, а ниже пояса – Сильвестр». Он расхохотался.
Вообще, Рик оказался самым начитанным из всех иностранцев, с кем мне приходилось встречаться. В лучшем случае типичным ответом на вопрос кого из русских писателей вы читали, был: Толстой, Достоевский, Солженицын. Мы с Риком как-то вечером заговорили о Пушкине. Вмешался Бэн –
«Я знаю Пушкина. Читал».
«Что же именно ты читал?».
«Я читал, что он знаменит большим количеством любовниц. У него их было штук 113 или 115. Этим он и прославился».
«А его стихи или прозу ты читал?».
«Нет, не пришлось».
Рик объяснил, что в Штатах читают очень мало. Большинство предпочитают другие виды отдыха: муви, тиви, нейче (пикники на природе). Сам он очень любит читать. Знает Гоголя, Лермонтова, Пушкина. На восхождение взял с собой "Рудин" Тургенева. Любимая книга - "Воскресенье" Толстого. В восторг его привели рассказы Айтматова (я специально привез с собой изданные у нас на английском эти рассказы и "Тихий Дон").
«Это я буду долго читать и перечитывать. Айтматов большой писатель» - говорил он мне на следующее утро.
«Долго читал?».
«До двух ночи».
Так не торопясь мы и поднимались. Рик, видно, не оправился от своей слабости, и лицо его казалось измученным. Часам к шести в сотне метров над собой я увидел Бэна. Он кричал, что находится на гребне, нашел удобное место для ночевки. Когда собрались все пятеро, он уже выложил неплохие площадки для палаток. Поужинали "бефстроганов" с грибами и чаем с бутербродами. Бэн и Чак легли спать в своей двухместной палатке из гортекса (полотно, которое по уверениям фирмы, пропускает пар и задерживает жидкость), а к нам присоединился Рик; мы его положили в середину. У него отличный спальник: сверху водоотталкивающая ткань, внутри - хлопковая ткань; наполнитель - натуральный гагачий пух.

20.07.78. Вылез в 6:30. Погода - изумительная, все вокруг сияет. Зажег оба примуса: их керосиновый и наш бензиновый "Шмель". К 7:30 приготовил манную кашу на сгущенке с изюмом, все с аппетитом поели. Вышли в 8:45. Чак и Бэн сразу же унеслись вперед без веревки, каждый лезет в одиночку. Мне же, как только мы прошли метров 100, захотелось связаться: есть куда падать и очень далеко, и есть из-за чего падать, разрушенные скалы могут в любой момент подвести. Связались вдвоем, подцепился третьим Рик. Скоро уперлись в башню, и я не смог вылезть на нее с рюкзаком. Снял, залез, вытянул к себе свой рюкзак, принял Рика, тот - Алмазова. Дальше - проще и Рик отвязался. Мы поговорили и тоже пошли раздельно; веревка замедляет движение, а сильно отставать от Чака и Бэна не хочется.
Метров через 200 встала новая башня. Мне показалось, что пройти её в лоб будет просто и я полез, а Алмазов пошел искать обход. Наверху у меня оказался сомнительный участок и я не стал рисковать спустился и пошел следом за Валерием. Пройдя по осыпи метров 50 увидел пугающую картину: разделенные расстоянием в несколько десятков метров Валерий и Рик лезли каждый своим маршрутом, оба под скальными карнизами и на грани срыва. Рик через несколько минут отказался от своих попыток, слез пониже и сидя стал смотреть на Алмазова: напряженное дыхание того заглушало шум ветра и дальние звуки горных потоков. Выдержать такое зрелище я не мог, помочь тоже, пошел дальше и через 10 минут нашел путь вверх, легкий и безопасный. Крикнув Рику, чтобы он шел сюда, я быстро поднялся на башню и оказался выше и впереди Валерия. Он все-таки преодолел свой карниз и медленно, отдыхая двинулся за нами следом. Так до часа дня мы развлекались, то идя по простой осыпи, то залезая на сравнительно трудные башни. Ещё один раз воспользовались верёвкой.
Психологически идти в одиночку здесь было не трудно, т.е. в случае срыва падение завершилось бы на недалекой осыпи, достаточно пологой, чтобы задержаться там. Другое дело, когда в конце дня я был вынужден лезть в одиночку по скалам средней трудности, состоящим из отдельных камней, и когда срыв привел к двухкилометровому полёту по снегу. Сначала (вернее, первые сто метров рёбра перещупывали бы крутые скалы, торчащие из снега), а потом по ледопаду, обрывающемуся на ледник. Мы лезли по острому гребню, поднимающемуся круто вверх. Не раз у меня замирало сердце, когда камень или плита, которые я пытался нагружать, начинали двигаться на меня. Один раз пришлось с большим усилием плавно опустить плиту на старое место, чтобы не обрушить этот снаряд на головы идущих следом Валерия и Рика. Чувство нереальности, дурного сна, ночного кошмара пронизывало весь этот подъём. Только разбавляя эти ощущения нарочитой замедленностью движений спокойствием и постоянным мысленным напряжением удавалось заставить забыть себя, что движешься без страховки, без верёвки.
Рик не выдержал первый, попросил веревку, и дальше метров 150 до снега мы шли одной с ним связкой. Он попросил, наверное, не потому, что привык к веревке больше, чем Чак и Бэн, а просто потому, что был не в форме. Те лезли спокойно - они всю жизнь лазили так у себя в Штатах.
С часу до двух у нас был ленч. Мы вскипятили себе чай, они запивали пищу водой из своих water-bottles с витаминами и стимулирующими таблетками.
На ночевку остановились выйдя по скалам на верхнюю, снежную часть пика. Алмазов снова заставил поволноваться (я помимо прочего обязан волноваться как руководитель восхождения, так записано в нашем журнале выходов). Пока мы с Риком поднимались в связке по скалам, он ушел в одиночку на стену слева. Очень плохо смотрелось его индивидуальное лазание. Я выматерился вслух, а Рик по-английски поддержал меня:
«Очень глупо лезть по самому опасному из имеющихся путей». Но все кончилось благополучно. Вылезли и часа полтора вырубали площадки для палаток. Опять поспорил с Валерием: он против того, чтобы выложить ледяное ложе каменными плитками, хотя черепицы кругом полно. Пришлось поработать одному, и минут за 15 каменная изоляция была готова (у нас мало теплоизолирующих вещей внутри палатки).
На ужин американцы сделали свой сублимированный гуляш из множества овощей с говядиной - вполне вкусно. Одного пакета весом 250 гр. хвата¬ет на ужин для двоих. Наша обязанность - чай и бутерброды.
Вновь отдыхали с Риком в разговорах о литературе, о жизни. Из современных американских писателей ему нравится Курт Воннегут. Неодобрительно отозвался о Гарольде Роббинсе - коммерческий писатель (я читал пару книг Роббинса, полу-порнографических, полу-жестоких, полу-деловых с оттенком психологичности). Артур Хейли - неглубок, по его мнению. В университете он изучал шведскую литературу. По его словам в Штатах сейчас упадок в гуманитарных науках. Очень часто хороший инженер практически неграмотен. Учителя не пользуются уважением; в школах нередко драки учителей и учеников.

21.07.78. Утром Бэн ухитрился разжигая свою керосиновую плиту (так они называют примус), опрокинуть нашу кастрюлю с натопленной водой, улетевшую на ледник. Хотя полет кастрюли мы видели и слышали, Бэн спустился метров на 50, почти до скал ребра и вернулся с крышкой от неё. Пригодится. На завтрак американцы сделали яичницу с беконом. Не понравилось, т.к. вкус специфически синтетический, и мы с Алмазовым развели пару банок тушёнки водой до уровня пюре, подогрели и все с аппетитом поели, выбросив остатки яичницы. У Рика, несмотря на головную боль, хороший аппетит.
В 8:30 пошли по снежно-ледовому склону вверх. В кошках, стянутые ремнями ноги сразу стали стынуть. Через пару часов на высоте 6000 м остановились перекусить. Хочется пить, но фляжек с водой у нас нет, американцы своих запасов не предлагают, примус кочегарить – долго, приходится терпеть. Рик сделал несколько снимков Чака и Бэна для рекламы каких-то укрепляющих пилюль. По вкусу гораздо неприятнее нашего декамевита, но действует быстрее и дольше. Некоторое увеличение бодрости, продержавшееся весь день, ощутил через час. А может быть эффект чисто психологический.
Ещё спустя два часа подошли к последним предвершинным скалам. Чак и Бэн быстро пролезли в одиночку, спустив мимо несколько камней. Посмотрев на весьма крутой лед под нами, я достал верёвку и попросил Алмазова пристегнуться. Рик пошел на скользящем репшнуре. На последних двадцати метрах скал Валерий неожиданно, не говоря ни слова, отвязался и бросил свой конец. Рик удивленно посмотрел на нервного и усталого Валерия и тоже снял свой репшнур. Мне ничего не оставалось, как смотать веревку (не очень приятная процедура на крутых и разваленных скалах). Обошли первую двойку; отдыхавшую на удобном месте, вышли на острый снежный гребень и сразу связались основной веревкой с Риком. Валерий ведет себя непонятно: то пристегнётся карабином к середине, то отстегнётся.
«Ты, что нервничаешь?».
«Сам не знаю. Надоело».
«Успокойся. Скоро вершина. И гребень стал шире».
Дальше ситуация слегка осложнилась, т.к. нас накрыло густым облаком, видимость - метров 50. Все предлагают свои решения: Бэн хочет лезть вверх на мощный гребень с карнизами, Рик - идти вниз, Чак - траверсировать склон.