Позвоночник, нывший с утра, как будто перестал болеть. После завтрака начал делать холодильник для скоропортящихся продуктов, пещерку. Если натаскать туда льда, то в течение недели, пока лед будет таять, сохранится нулевая температура. Копать тяжело, т.к. больше камней, чем земли. Остальные заняты хозяйственными делами: ставят вторую шатровую палатку, устанавливают и подключают вторую газовую плиту, устраивают склад, сооружают стол и т.д. На помощь мне пришел Виталий Медведев, наш переводчик, потыкался, потыкался с полчаса и скрылся. Он, уладив все дела с визой Бэна Рида, вовремя прилетел вчера в Джиргиталь вместе со своим легкомысленным подопечным, чтобы успеть на вертолёт. До обеда выкопать свою пещеру я не успел, а сразу после обеда, без отдыха все пошли по склону наверх для акклиматизации.
Часа за 2 поднялись метров на 800, т.е. где-то до уровня 4700м. Шёл и говорил с Бэном Ридом, тем кто из-за визы опоздал в Душанбе. Он объяснил эту историю своим голотяпством, но сказал, что был уверен в хорошем конце. И он и Чак идут в туфлях, быстро и легко. Карлос отстал и повернул обратно. На гребне дует сильный ветер, холодно, но расстилается красивый пейзаж, видны многие маршруты на пик Коммунизма, и я рассказал Бэну о них. Он считает, что пик отсюда смотрится не слишком внушительно, хочет посмотреть на южную стену, о которой много слышал. Много фотографируем. Вниз я быстро сглиссировал по снегу: в триконях и без рюкзака это одно удовольствие. Внизу голова разболелась сильнее. А у американцев ещё хуже: Рейли жалуется на боль в голове; у Стива болят и голова и желудок; Рик просто отлеживается.
Немножко конфликтнул с начальством: я начал подниматься по снегу кулуара во время акклиматизационного выхода, и Сергей Ефимов крикнул, чтобы я повернул обратно, т.к. дескать, Дайнюс сказал, что там где я иду опасно из-за льда под снегом. Я не согласился с Сергеем, пошел по своему и конечно, выиграл, (а со мной и Бэн, шедший по пятам) - шел по хорошему снегу, а остальные корячились по крутой моренной осыпи. Спускались уже все там, где я поднимался.
Толе Бычкову стукнуло сегодня 40 лет. Адольф изготовил торт из привезённых с собой бисквитов. Выпили по 30 граммов посольской водки и плотно поели на ночь. Из-за этого у всех, по-моему, побаливал живот. Говорили за ужином о животных. Американцев удивило, что под Москвой живут кабаны, лоси, зайцы, белки. У них, по словам Стива, работающего на Аляске, даже в его отдалённом штате, диких животных почти не осталось. Он, кстати, сообщил, что женился две недели назад и договорился с женой в сентябре в Дели встретиться, куда поедет, чтобы участвовать в разведке Дхаулагири. Заодно сообщил, что разводы в Штатах составляют 50% от числа браков, и максимум приходится на трехлетний срок.

11.07.78. Поражает ледник. По сравнению с ним и Фортамбек и ледник Москвина просто зеркало. Такого разорванного (если учесть что его ложе имеет очень малый уклон) как Бивачный, видеть мне не приходилось. Утром пытался спуститься на лед и на протяжении километра нашел только одно место, где можно это можно сделать безопасно. Почти везде морена вспорота отвесным пяти-семиметровым барьером. Внизу в ложбине между льдом, вздыбившим морену и основным телом ледника лежит лишь около метра ровной грязи с лужицами. Сразу дальше начинаются сераки, грязные, черные; слышится непрерывный шёпот падающих, скользящих камней и подвижек льда.
К завтраку двое американцев не поднялись: Стив и Рейли. Карлос жалуется на повышенную температуру, но все-таки ест. До часу дня мы с Лаврухиным занимались холодильником: он теперь копал, а я клал стенку из камней. Душарин, Павличенко, Макаускас и Ефимов притащили в рюкзаках льда и устлали пол. По просьбе Адольфа поставили там помидоры, баклажаны, яблоки, перец, огурцы а сверху добавили колбасы, окорока и т.д. Получилось неплохо: на улице жара выше 25°С, а внутри холод. С удовольствием поели заслуженный обед из четырех блюд (расстарались Адольф с Татьяной).
Двойка наших гостей из команды Эльчибекова, Слобцов и Калинин, прилетевших вчера на вертолете и высадившихся у нас (вертолетчики отказались садиться у Эльчибекова), знатоки Бивачного, бывшие здесь уже не раз, пытались после завтрака пробраться к своим. Их лагерь разбит на противоположной стороне ледника и парой километров выше (ближе к пику Ахмади Дониша, бывшему пику Ворошилова). Но они не пробились. По их словам вернуться заставила широкая трещина, тянувшаяся вдоль середины ледника на несколько километров. После обеда вышли снова, попытались пройти в другом месте и опять вернулись. Завтра планируют попытку перейти ледник по т.н. «ригелю», небольшому отрогу, разделяющему ледник на два потока, соединяющихся ниже "ригеля" вместе. Лагерь Эльчибекова расположен как раз напротив конца "ригеля", где ледник сливается в единую широченную вздыбленную реку.
У Стива - пневмония. Наш врач, Вадим Зайцев, доктор наук из Москвы, настаивает на немедленной эвакуации больного в Джиргиталь. Надо вызывать вертолёт. Наше начальство велит мне быть сопровождающим Стива. Логики никакой. Руководствуются только рассказом Макаускаса о том, что в 76-м я вез Варбуртона после срыва в больницу. Но там неясен был диагноз, надо было переводить ответы Майкла. Здесь - с заболеванием и лечением все ясно. Сопровождать может любой из нас, независимо от знания языка. А я больше пользы принесу здесь, работая с остальными.
Время после обеда полностью потеряно. Все лежат, спят, отдыхают. Эйфория кончилась, началось похмелье. А надо было сходить на ледник, самим пощупать лед и просмотреть дорогу, которой нам предстоит идти к пику Коммунизма. Доктор вводит Стиву пенициллин.

12.07.78. Калинин и Слобцов ушли рано утром, чтобы попытаться добраться до своих через "ригель". Стив ночью кашлял и сейчас совсем плох. Зайцев поочередно колет его пенициллином, стрептомицином, апициллином. Бычков пытался вызвать санитарный вертолет через Эльчибекова, имеющего постоянную связь с Ташкентом, но у того испортилась рация и связь не получилась. В 9 утра Байбара и Макаускас побежали на метеостанцию ледника Федченко (это около 35 км от нашего лагеря), чтобы с помощью метеорологов (у них устойчивая постоянная связь с Душанбе) вызвать вертолет. С утра я зашел к Стиву узнать о его самочувствии, подбодрить и оказался свидетелем беседы его с Чаком. Крогер вполне определенно заявил, что сопровождать Стива и Карлоса будет Медведев. Это меня обрадовало: слово американцев - это закон для нашего руководства; Бычкову и Ефимову не остается ничего другого, как послать Виталия (хотя раньше в беседе со мной они категорически отвергали такой вариант).
После завтрака Толя Бычков объявил, что в 11 часов все оставшиеся в лагере пойдут на ледник пробовать ледовое снаряжение. Неожиданно, в 10:50, Ефимов предложил мне и Алмазову разведать проход к Эльчибекову через ледник, т.е. сделать то, что не смогли Калинин и Слобцов. Я не мог сдержать радости, хочется в бой. Разведка дороги через хаос льда и камня - вообще мое любимое дело.
В 11 мы вышли. Спустились на лед по просмотренному и отработанному мной спуску. Пришлось сразу надеть кошки, долезли несколько рискованным путем: под хилыми сераками по узкому ледовому гребню с провалами в обе стороны. Дальше пошла катавасия. Хитросплетения ледовых холмов, трещин, сераков, обходов ледниковых озер и каменных завалов, но чем дальше к середине ледника, тем проще. Метров через 500 от нашей береговой морены ледник стал полностью заваленным каменными обломками. Мы все время ждали, когда же появится пресловутая продольная трещина не пустившая эльчибековцев к своим, но так и не дождались, а подошли к полосе мощных поперечных трещин ближе к противоположному краю ледника. Обрадовались, т.к. казалось, что пройти между этими трещинами не составит сложностей, но не тут-то, было. Смело полезли по гребням ледяных валов, но все поперечные гребни оказались разбитыми на отдельные глыбы глубокими продольными провалами. Их лабиринт, опасный сам по себе, оказался непроходимым. Мы разделились и начали искать проход по одному, раздельно. Перелезая через серак, я неосторожно спрыгнул на казавшуюся очень прочной ледяную глыбу, которая развалилась под ногами и провалилась в трещину. Я удержался, извернувшись, но боковая резкая нагрузка на позвоночник оставила резкую боль. Эта боль сразу отрезвила меня: кончились прыжки, акробатика. Я крикнул Алмазову, мы вернулись из лабиринта и после короткого обсуждения решили идти вверх по леднику по центральной поверхностной морене с ложбиной (По строению Бивачного этот центральный участок должен быть самым ровным). Справа от нас остался лабиринт поперечных трещин, а слева - полоса чистых белых островерхих сераков, высотой метров 10, классических красавцев, сияющих на солнце, контрастирующих с грязными соседями.
Пару километров мы шли по ложбине, уперлись в широкие поперечные трещины, и нам стало ясно, что пора поворачивать к берегу направо, т.к. там поперечные трещины кончились. Оправдались все наши рассуждения и расчеты. Без кошек мы спокойно выбрались к морене и поднялись выше по руслу высохшего ручья, мимо склада сена (запаса пищи: для семи баранов) к вертолетной площадке. Оттуда связались с нашей базой по рации. Бычков сообщил, что Слобцов и Калинин снова вернулись не найдя пути через "ригель". У Эльчибекова все спали; встретил дежурный Саша Путинцев, напоил отличным компотом, соорудил яичницу с помидорами. Вадим Эльчибеков рассказал, что у них продуктов 4 тонны. После эвакуации экспедиции остается килограммов 500-1000. Сухарей у них более 200 кг и могут дать сколько угодно. Бараны устроены в каменном загоне; есть баня. Рядом перегородили ручей и соорудили озерцо; правда, вода грязноватая. Но травы у них нет, только серые, желтые, коричневые камни и песок, ветрено. У нас намного живописнее и удобнее. В 17:10 вышли обратно. Поясница здорово болит и время от времени охаю от боли. Без приключений дошли до места, где надо поворачивать к нашему берегу. Дальше стали смотреть поставленные нами туры из камней, нашли парочку, а остальные потеряли. Пришлось идти по новому пути. Снова лазали вверх-вниз, но добрались благополучно. Перед спуском к морене пришлось прыгнуть на сомнительную ледяную глыбу: потом снизу посмотрели и удивились, почему она не свалилась вместе с нами. Стоит ледяной гриб на двух тощих ножках. В лагерь пришли в 20:20, как раз к ужину. Дали консультацию всем интересующимся (особенно хотели знать нашу дорогу Калинин и Слобцов).

13.07.78. Ночь - отвратительная. При малейшей попытке повернуться ощущаю сильную боль в спине и сразу просыпаюсь. Слышен кашель Стива и Карлоса. Утром едва выполз из палатки и с трудом мог сидеть на корточках при утреннем умывании. Стив вышел завтракать к общему столу. Ест колбасу, яйца, чай. Но вид у него бледный; температура держится на уровне 38-39°С. Рейли отлеживается в палатке; несколько раз его тошнило. Доктор матерится: Чак дал Рейли раствор кодеина, что снимает кашель, но вызывает рвоту. Другие пациенты предпочитают лечиться сами, не доверяя врачу. Пьют свои патентованные таблетки, оставляя нетронутыми лекарства Зайцева. Только Бэн и Чак чувствуют себя великолепно.
В 10:30 прилетел вертолет санитарной авиации. Врач и сестра, таджики, и носа не высунули наружу. Погрузили Стива; Карлос и Рейли поднялись по ступенькам сами. Пока ждали, беседовал с Карлосом об альпинизме. Он согласен, что это - жестокий спорт, но в нашем мире как и во все времена везде просматривается жестокость. О вере вообще и вере в себя. Карлос католик, и обе веры для него неотделимы друг от друга. Для него странно, как это можно быть атеистом и не верить во всевышнего. А как он представляет себе всевышнего? Его не надо себе представлять. Верит ли он, что был Христос? Безусловно. Христос и всевышний это одно и тоже? Карлос задумался и не ответил. Вместе с Чаком довели Стива до вертолета, одели потеплее, усадили, сердечно попрощались и обнялись. Все улетающие уверенны, что через неделю они вернутся. Вертолет улетел и нас осталось совсем мало, 14 человек.
Группа из двоих наших (Ефимов, Лаврухин) троих оставшихся американцев готовится после обеда выйти на тренировочное восхождение. На мой взгляд, гора под 6000 метров сейчас высоковата для акклиматизационного выхода, но указывать начальству я не стал. Возможно наши американские коллеги и не дойдут до вершины. Завтра и мы, остальные должны выйти туда же, но другим, более легким путем. Как называется эта вершина? Хорошей карты у нас нет и точного ответа никто не знает. То ли пик «Революционеров» то ли пик «40 лет Октябрьской революции».
После обеда, к 16:00 вернулись Байбара и Макаускас. Оба устали, но вида не подают. Перед выходом пятерки Адольф Титюник устроил в честь дня рождения Лаврухина очередную демонстрацию своего поварского искусства: подал на десерт запеченные в тесте яблоки (цельные) в сахаре. Вкусно, но мало. Лев и Ваня Душарин ходили по нашему берегу на разведку ближе к верховьям ледника с целью посмотреть подходы к маршруту Евгения Тамма на пик Коммунизма. Вернулись со словами: «глухо, как в танке, ледник практически непроходим». Вечером готовились к завтрашнему выходу, набирали продукты, бензин, снаряжение. Павличенко назначен руководителем. Выходим вшестером; в лагере остается поварская группа и двойка, пришедшая с метеостанции.

14.07.78. Поднялись в 6, после хорошего завтрака в 8:00 вышли. Доктор, Вадим Зайцев, сразу начал отставать, и на расположенный по ходу подъёма на гребень пупырь, мы вылезли в 11 и более часа ждали его. На гребне, связывающим основной маршрут с пупырем, он совсем остановился и до высоты 4900 м его рюкзак по очереди несли Душарин и я. На отличных площадках "4900", куда мы добрались лишь к 15-ти часам нас поджидали трое американцев. Один из них, Бэн, с кровавым пятном на виске, рассказал, что вчера в самом начале подъёма его стукнуло по голове случайно упавшим камнем. Говорит, что чувствует себя неплохо, только побаливает нижняя челюсть. Рик лежит пластом со страдальческим лицом: болит голова, живот. Только Чак в хорошей форме, бодр, свеж и приготовил для нас чай. Решили здесь заночевать, т.к. доктор не может идти дальше: добрался до нас и упал, около снежной полосы (где прохладнее). Лежал часа полтора, потом отдохнул и оживился. В хозяйственной деятельности он участия не принимал, зато много разговаривал с Риком об искусстве. Вадим три месяца стажировался в Англии, смотрел там много фильмов и теперь убеждает Рика, что "Иисус Христос - суперзвезда" - это шедевр современного киноискусства. Рик в знак согласия меланхолично покачивает головой и руками потирает живот, прихлебывая крепкий сладкий чай (мне, кажется, удалось убедить его, что кроме пользы от чёрного густого чая не будет ничего, и для головы и для живота). Бычков связался по рации с двойкой Ефимов - Лаврухин, поднимающихся на пик 5970 с другой стороны, диаметрально противоположно нашему пути. У них всё в порядке, если не считать ухода американцев.

15.07.78.Спалось плохо, хотя голова практически не болела. Вадим, занимающий середину палатки, постоянно вскрикивал, ворочался и наваливался на меня. Алмазов бухал своим привычным табачным кашлем. В 5 все поднялись и попив чайку, вскипяченного Душариным и одев кошки, двинулись вверх. Надел свой самодельный маленький рюкзак из "болоньи", в нём пуховка, крючья немного еды, запасная одежда - сидит исключительно удобно и греет спину. Связки: я - Алмазов, Павличенко - Душарин, Бычков, Крогер - Рид. Зайцев и Сильвестр должны часов в 10 уйти вниз в базовый лагерь.
Сначала поднимаемся по простому снежному прекрасно. Много склону; кошки держат кальгаспоров, обеспечивающих надёжную одновременную страховку. Американцы за мной не пошли: Бэн выбрал неверное начало, пошел без кошек по смёрзшейся осыпи и теперь отстал метров на триста. Часа за три мы набрали метров 500 высоты и начали слева обходить предвершину по льду. Подошли к первому, сравнительно сложному месту, двум гладким ледовым желобкам, крутизной около 50° и шириной метров по 5. Сверху постоянно сыплются камешки разной величины. У меня сомнения: стоит ли пересекать эти желобки, может быть лучше лезть вверх по скалам на предвершину? Но Чак уже сделал хорошую страховку за выступ, явно предлагая мне двигаться, а не размышлять. Начала подходить наша тройка. Поэтому оставив сомнения, я быстро (как мне показалось) пересёк желобки и ушел из опасной зоны дальше. По моим перилам быстро подошёл Бэн со своей верёвкой, но к моему изумлению, не доходя до меня метра три, отстегнулся и бросил свой конец веревки вниз, оказавшись совершенно без страховки.
«Что же ты делаешь, дорогой Бен? 0дин удар камня и ты будешь далеко внизу», - это я ему.
«Да ты прав. Я даже без каски» - он мне в ответ. Дал ему кусок репшнура, который он использовал как страховку, пристегнувшись к моему ледовому крюку. С красной веревкой переправился Алмазов; мы оставили её как перильную, а сами с нашей белой пошли дальше. Вылезли, увы, не к перемычке между основной и главной вершиной, а на гнилое, рассыпающееся ребро из разваливающихся камней. Пока обсуждали куда лезть дальше, пришли все. Оба американца снова развязались и без долгих разговоров полезли вверх по ребру над нами. (Потом на бивуаке Бэн извинялся за то, что создал опасность для нас. Но он не уронил ни одного камня, от наших веревок летело гораздо больше). На перемычку поднялись с разницей метров 10 по вертикали; они пониже, мы повыше. Минут сорок отдыхали и перекусывали.
Я обнаружил, что потерял левую шерстяную рукавицу, которую снял при работе с веревкой на льду; она выпала из неглубокого брючного кармана (плохо то, что раньше, когда мы шли по кальгаспорам, рукавица уже выпадала из кармана: я поднял её и сунул в тот же карман. Это называется разгильдяйством).
После отдыха все двинулись к вершине поднимавшейся выше метров на 300. Оба американца проигнорировали правый осыпной склон и начали по одиночке подниматься по левому крутому снежно-ледовому скату гребня. Мы пошли по осыпи и через два часа оказались на гребне в 50-ти метрах ниже вершины. Чуть раньше с другой стороны на это место вылезли Чак и Бэн. В 14:00 Алмазов и я поднялись на вершину. Через 5 мин. подошли американцы. Лев и Ваня остались ниже подождать уставшего Бычкова.
Панорама сверху потрясающая: на востоке поражают извивы гигантского ледника Федченко; километрах в 50-ти видны пики Революции, 26-ти Комиссаров, Фиккера; видно множество незнакомых вершин, грандиозных нехоженых стен. С запада более внушительным предстал пик Коммунизма
Полюбовались мы пейзажем и взаимно пожаловались на головную боль: голова, в самом деле, разламывается. Чак и Бен из-за этого поспешили вниз. На восточном гребне видны идущие сюда Лаврухин и Ефимов. Они вышли на вершину часом позже нас и остались для лучшей акклиматизации на ночь на перемычке. Высота горы по альтиметру оказалась всего 5750 м (к нашему разочарованию), но она может быть занижена из-за высокого атмосферного давления, характерного для антициклона. Вслед за американцами ушли вниз и мы с Алмазовым: нам хотелось попробовать обойти предвершину с южного склона, избежав этим неприятного ледового северного. Об этом же попросил и Лев. Правда, он попросил только посмотреть, но отнюдь не обходить. Мы же, уверенные в возможности обхода, без размышлений двинулись вниз на юг по широкому осыпному кулуару, а затем попробовали траверсировать склон, чтобы выйти в конце концов к нашему бивуаку. Но это оказалось невозможным: один за другим путь преграждали скальные гребни. Простой путь вел только далеко вниз, не давая обойти предвершину. Время шло очень быстро, во рту пересохло. Через два часа мы подошли к очередному гребню и взобравшись на него увидели колоссальную стену длиной несколько сот метров, перегородившую весь склон. Приуныли и совсем было решили сваливаться до самого ледника, чтобы идти в базовый лагерь. Посидели минут пять, почесали затылки и все-таки надумали сделать последнюю попытку обхода.