Сняли лагерь на 'Райских' ночевках и в 05:20, когда рассвело, пошли к траверсу Юном - Кичкидар. Долгий путь по каменоломням крупных морен, поперёк жестких, скользких фирновых языков. И снова морены:

Группа сильно разорвалась. Ира впереди, Миша, как хвостик, всегда и неотрывно рядом с инструктором. Мы трое идем, отстав от них. Прогулочка.

Всю дорогу рассматриваю снежный гребень. Траверс длинный, высокий (обе вершины за 4300 м, это выше, чем Уллутау). Лагерные группы заявляют его очень редко. В прошлом году, еще в начале сезона, я имела неосторожность брякнуть, что мечтаю когда-нибудь его сходить. После тех импульсивно вырвавшихся слов Ирина (несмотря на всю ее нелюбовь к траверсам) уже второй раз предлагает это восхождение для меня. Наверно, некрасиво получилось, что я забыла сразу же, на месте, уточнить, что когда-нибудь не означает 'в спешке и в ближайшее время', что группу и направление для воплощенья мечты буду выбирать сама, когда дорасту. Сейчас из воображаемого состава присутствует только Вадюля, но зато мы в одной связке.

Да, длинный и высокий траверс. Что там насчёт обхода жандармов?.. Ниже скал снег сильно обтаял. Вероятно, там лёд. Под самими скальными бастионами вершины Юномкара и после нее (в сторону Кичкидара) - огромные ледовые сбросы на склоне, дальше бергшрунды. В случае чего не сильно-то свалишь с такого маршрута. До самых жандармов 'Зайцы' с гребня не уйти. Всё серьезно.

Поравнявшись с Юномом, собираемся вместе и начинаем гадать, где тут перевал Фрешфильда, с которого, по описанию, должен быть заход на маршрут. Один за другим отвергаем несколько снежных склонов. Все они, вроде, и не слишком крутые, но вот над этим, словно гигантский балкон, нависает какой-то страшенный скальный пояс. А этот слишком узкий. И вот это не перевал, потому что наверху нет явной перемычки.

Всё идем и идем. Уже видим перевал Голубева и последнюю перед ним пирамиду - вершину Ору-Баши. Перед ней широкое белое седло. Далековато от Юнома получается, но, похоже, это и есть перевал Фрешфильда.

Крутой снежный склон с поворотом лезли с 09:30 до 13 часов. Постреливают камни. Наблюдали за ними, предупреждения орали по цепочке, потому что здорово растянулись. Самочувствие ничего. Хуже дела у Вадима: совершенно мощности нет, и судорогами сводит ноги. Не узнаю его в этом сезоне, два года назад он ходил гораздо лучше. Кстати, еще с выхода на ледовые занятия рюкзак у него постоянно перегружен. Идем зигзагом, след в след, в кошках по самому неверному, подкисающему снегу. А Вадюлю ноги почти не держат, время от времени оскальзываются. Какой тут, в баню, траверс:

Ира, Саша и Миша сидят под скалой на повороте склона, кричат нам про камни. Но, когда мы немного приближаемся, парни вдвоем уходят выше, к перевалу. Ирина дожидается нас. Метров с двадцати из-за спины напарника показываю ей жестом: всё, стоп, дальше не идём! Она кивает, но тут же, переговорив с нами, тоже уходит наверх. Посидев минут десять на солнышке, тянемся следом.

Вылезли на перевал. Справа два взлета на Ору-Баши, слева какие-то юномовские жандармы. Появилась связь с 'ТОК-20', который идёт траверс Тютю. А с лагерем связи так и нет. В снегу вырубаем площадку для палатки. Повезло, не надо топить снег: возле камней звенит оттаявший ручеек.

Пьем чай. Отличная солнечная погода. Слишком поздно, чтобы начинать траверс, и слишком рано, чтобы заваливаться спать. У меня назревает идея сбегать отсюда единичку на Ору-Баши. В стороне от палатки, посреди снежного склона, Саня вырубает и вытаптывает целое произведение строительного искусства - 'экстремальный высокогорный туалет'. На самом деле, это площадка с дыркой, открытая всем ветрам и взорам. Но мы же не чайники, чтобы подглядывать. И вообще, если накрыться плащ-накидкой с ног до головы, то, вроде, ничего: Только почему-то вспомнилось, что есть такая группа - 'Ночные снайперы':

К вечеру натягивается облачность, сильно холодает. Мы на высоте около 4000 м.

Ужинаем, пьем чай. Перед сном долго массирую ноги Вадиму, пытаюсь промять и 'разбить' окаменевшие мышцы. А это больно. Он терпит, только иногда глухо говорит: 'У!'.

Весь день не верилось, что завтра идем дальше. Я еще не знаю, что несколько месяцев спустя, когда на зимней 'тройке' буду загибаться из-за ужасного самочувствия и ползти весь маршрут на грани потери сознания, только Вадюля будет готов ради меня сойти немедленно. Мы всё-таки не сойдем, а Вадиму то восхождение будет стоить сломанного пальца на руке. Но это совсем другая история.

Холодно. Ложусь спать в расшнурованных ботинках.

 

14 июля 2006 г, пятница.

Подъем в 04:00, выход в 06:00.

Утро солнечное. По восточной стороне гребня перебежали на кошках в обход нескольких жандармов. Одновременным ходом выбрались по крутому фирновому склону на песчаную перемычку. Вроде бы начало маршрута. По описанию похоже. Ира с Мишей начинают подъем по скалам, а наша связка задерживается на перешейке, .

С нашей позиции как на ладони видно работу первой связки. Парасенко лезет первым по крупноблочным и крутым, но по виду несложным скалам, постоянно оборачиваясь и спрашивая инструктора: 'Куда дальше?'. Ира подсказывает, ежеминутно напоминая: 'Закладывай за камни!'. Успеваю отметить, что лезет он как-то небрежно, с прохладцей, как вдруг Парасенко теряет равновесие и начинает медленно и непоправимо отваливаться от скалы. Падая спиной, он кувыркается через плечо на полке и всё так же кубарем валится дальше. Вторая полка. Только попав ногами на третью, он повисает на запутавшейся в камнях связочной веревке. Шесть-восемь метров падения и два переворота. Уже за несколько шоковых секунд до начала стонов ясно, что там травма.

07:00. Ира не может сразу подойти к Мишке из-за проблем с веревкой, поэтому кричит, чтобы мы с Вадимом не трогались с места, а Саша лез на помощь. Вдвоем они устраивают пострадавшего на полке. Где лаской, где окриком уговаривают терпеть (у парня открытый перелом правой голени), обезболивают, перевязывают, делают шину из двух лыжных палок. Мы с Вадюлей передаем наверх по навесной переправе аптечку и необходимые вещи.

07:30. Ирина пытается вызвать кого-нибудь по рации, но нас никто не слышит. Саня, взяв Мишу на спину, начинает спускаться на дюльфере по наклонному внутреннему углу. Ира страхует сверху. Но габариты транспортировщика и пострадавшего не совпадают, поэтому длинные Мишкины ноги постоянно запинаются за камни. Метров через десять гребень переходит в крупные беспорядочные глыбы. Всё. Так не пройти. К ним поднимается Вадик (я страхую снизу через камни). Вдвоем, подпирая с обеих сторон, они сносят Мишку на перемычку и укладывают на приготовленный коврик. Поим его горячим чаем с растворенными леденцами, одеваем в теплое, делаем второй слой шины (еще две палки, куртка и спальник) для большей жесткости. Ему стало полегче после преднизолона - впадает в эйфорию, называет всех красавчиками и спасателями и, похоже, думает, что мучения позади.

Но связи-то не было! Никто не знает, что у нас случилось. Волшебник в голубом вертолете не прилетит. Впереди долгий, многочасовой спуск силами группы.

Во-первых, если из лагеря пойдет спасотряд, то только с куллумкольской стороны. Во-вторых, когда мы искали вчера перевал Фрешфильда, то видели, что все снежные склоны в этой части Юномкары заканчиваются внизу хорошими и безопасными выкатами.

В 08:00 начинаем спуск. Первый косой дюльфер с перемычки по снегу на скальный островок. Саша закрепляет перила внизу. Первый крюк плохой. Второй идет со звоном. Афанасьев, яростно работая молотком, рычит от радости. Потом Саня и Вадик спускают Мишу, я притаскиваю его рюкзак, принимаем Ирину. С островка видно, что вниз с небольшим поворотом уходит крутой снежный склон. До самого ледника. Отлично.

Дальше Миша, запакованный в палатку, едет волоком по снегу, Саша сопровождает. Оба на страховке.

Неизвестно откуда натянуло тучки. Полетели снежинки. Вадим едет к ребятам на дюльфере. Теперь мы с Ирой сидим вдвоем на островке. Окажись на ее месте слабонервный инструктор, ему впору бы лежать без чувств: головной спасотряд, в котором целых две тётки, а из двоих мужиков один с больной ногой, а второй - третьеразрядник с перерывом!.. Но я в выносливости и стойкости своих друзей уверена на сто процентов, а сама избавилась от панической боязни снега. Ирине придётся доверять нам, у нее нет выбора. Да и она сильнее и решительнее многих парней. Все вместе мы справимся.

Первые веревки спуска идут не слишком слаженно. С верхней станции укатился непристрахованный Мишкин рюкзак, но Саня внизу в футбольном прыжке сумел его поймать и остановить. Постоянно посматриваем вверх, опасаясь камней. На третьей веревке становится окончательно ясно, где мы: на том самом склоне, над которым как будто нависает сверху страшный скальный балкон. Ничего. Главное, внизу хороший, широкий выкат. Это я помню точно. Мы спускаемся правильно!

10:30, время связи.

-Я 'ТОК-18'. Всем, кто меня слышит! У нас ЧП. Я 'ТОК-18', кто из 'ТОКов' меня слышит?..

Тишина. Мы одни. Продолжаем спускать.

Впервые в жизни радуюсь, что портится погода, скрылось солнце и стало прохладно. Значит, после полудня не будет таять граница льда и скал, не пойдут камни.. может быть. Видишь, мы уходим. Мы отползаем на коленях, пятясь, как от лица бессердечного хана. Мы уходим. Отпусти нас. Дай нам уйти.

Один раз я остаюсь замыкающей и, спускаясь лазаньем, глядя через ноги вниз, упускаю из виду верхний склон. Дойдя до ребят, вскидываю голову.

-Камень!..

Боже, откуда он взялся?! Плоский камень, диаметром с волейбольный мяч, едет прямо на нас. Должно быть, вышел не с верха склона, а откуда-то сбоку, недалеко, поэтому еще не успел разогнаться на снегу. Пытаюсь остановить его рукой, но камень тяжелый, а мне приходится сильно тянуться к нему, в сторону. Затормозив, но не остановившись, он выворачивается из-под моей перчатки и всё-таки стукает несчастного Мишку в плечо. Ира комментирует, что на спасах всегда на пострадавшего все шишки валятся.

12:00. Время аварийной связи. Тишина в эфире.

-Хоть бы одна сволочь на 'Райских' включила рацию! - раздраженно говорит Ирина. Нас никто не слышит. Может быть, перекрывает 'Джайлыковский забор'?..

Снежный склон сужается, стиснутый скальным бортом слева и подступившим скальным островом справа (орографически всё наоборот). Мы входим в это бутылочное горлышко шириной метров пять-семь, пробитое старыми бороздами от сошедших камней. Вработались, каждый выполняет свои, одни и те же действия. С восьмерки, пристегнутой к забитому в снег ледорубу, Вадим спускает на веревке Мишу. Одновременно и таким же образом Ира спускает Сашу. Тот пристегнут еще и к Мише, которого усаживает, устраивает и успокаивает. Веревки завились в барашки, которые, проходя через тормоз, дают небольшой рывок и встряску, и никуда от них не денешься. Всё внимание страховщиков только к пострадавшему и сопровождающему. Я неотрывно слежу за склоном у нас над головами, перетаскиваю Мишкин рюкзак и, когда все спустятся, принимаю Ирину с нижней страховкой.

Мы стоим в ряд, перекрывая собой едва ли не половину бутылочного горлышка. Каким-то животным ужасом, мурашками по коже я понимаю, что стоит этой горе захотеть, стоит ей усмехнуться и щёлкнуть пальцами, и она размажет всех нас в лепешку, уничтожит. Здесь нам абсолютно некуда деваться, если пойдут камни. Отпусти нас. Дай нам уйти. Три дня назад на 'Райских' ночевках, тревожась за друзей, я шептала вершине Адырсу: 'Отпусти их живыми!..'. Немногим раньше я молила другую, огромную и невидимую отсюда гору: 'Отпусти моего любимого!..'.

Сверху казалось, что узкое место - одна веревка вниз. Но нет. Три с половиной веревки. Полторы сотни метров затаенного дыхания и яростной молитвы. Ни единого камня. Спасибо, Господи!.. Спасибо за холод и пасмурное небо.

Только один сбой в процессе: кто-то забыл свой ледоруб на верхней станции. Ирина забрала его, начала спускаться с двумя ледорубами и вдруг сорвалась. С одним бы, конечно, зарубилась, но с достаточной силой вдавить в снег оба инструмента ей не удалось.

Едва покатившись, она, умничка, вскрикнула и этим дала мне лишнюю секунду на подготовку. Крутой склон. Вижу, как ее разгоняет. Холодная, ясная мысль: 'СТРАХОВКА НА РУКАХ!'. (Пробовала раз в жизни, на помойке поселка Вишнёвогорск. Получалось плохо: Боря, партнер по тренировке, сорвал меня, и мы едва не посыпались оба.) Но Ира лёгонькая, килограммов 60 вместе с рюкзаком. Ни тени сомнения: удержу! Сразу прекращаю выбирать через карабин и, по-прежнему стоя лицом к склону, быстро-быстро выбираю веревку напрямую, руками. Успела! Теперь хорошо стоять на ступенях, не зажимать веревку намертво, а протравить и плавно погасить скорость. Ира проезжает мимо, в метре слева от меня. Подавшись вперед и упираясь согнутыми коленями в склон, руками прижимаю веревку к бедрам. Есть натяжение! Зажимаю веревку. Слишком резко! Меня начинает заваливать влево, ступень под левой ногой подаётся. Спокойнее! Ослабляю хватку, протравливаю около метра веревки и за это время восстанавливаю равновесие. Всё! Стоп. Получилось.

Ира, остановленная в результате всего на пару метров ниже моей станции, вбивает ботинки в снег и поднимается на ноги. С кривым и злым нервным смешком говорю, что, когда вернёмся, буду <- - ->. Конечно, я знаю, что на самом деле не решусь ни на какие излияния даже на словах. Когда вернёмся. Мы вернёмся. Обязательно.

Отпусти нас. Дай нам уйти.

Работаем дальше. Наконец-то склон становится шире: мы благополучно вышли из бутылочного горлышка и теперь находимся под некоторым прикрытием скального острова. Ниже встречаем маленький, но скользкий на верхнем крае закрытый бергшрунд, переход которого без кошек также доставляет несколько неприятных минут.

Еще пара веревок. Крутизна склона уменьшается. Ирина решает везти Мишку дальше на усах. Ее беспокоит, смогу ли я спускаться ногами. Отвечаю, что смогу. Перевязываем всю систему. Мы с Ирой беремся за передние, направляющие веревочные усы, мужчины - за задние, тормозящие. Потащили. Крутовато! Палатка скользит значительно быстрее, чем раньше, и Мишка пугается. Его трясет на неровном снегу, это причиняет боль. Саша и Вадик поначалу почти все время едут волоком, не удерживаясь на ногах и отчаянно зарубаясь. Наверно, на таком уклоне надо бы направлять одному, а тормозить троим, но уже ни сил, ни времени перевязывать всю упряжь заново. Так с остановками, падениями и мучениями, но всё-таки мы движемся гораздо быстрее. Склон подходит к леднику и выполаживается совсем.

Передышка. Дальше только нести на руках. Миша просит вколоть ему еще противошоковое. Невозмутимая внешне Ирка трясущимися руками, но с традиционными шуточками в третий раз протирает ему плечо спиртом из маленькой фляжки и колет преднизолон, кажется, с кетоналом. Совсем скисшее настроение у Парасенко снова подскакивает до энергичного оптимизма. Тем временем я отвожу в сторону Тукмачёва:

-Вадюль, похоже, вниз бежать тебе.

-Я и сам так думаю.

После небольшой дискуссии о способе транспортировки бросаем рюкзаки и, просто взявшись за четыре угла палатки, переносим Мишу метров на сто, на ровный ледник, куда ни с какого склона ничего не долетит.

Итак, спуск занял 12 часов с момента НС. И нам еще повезло. Нам безумно, невероятно повезло.

18:50. Время вечерней связи. Снова ни звука. Ира тихо спрашивает, кого отправим гонцом.

-Вадима, - отвечаю сразу и, увидев понятное удивление в ее глазах (ведь ходилось ему тяжелее всех!), поясняю, - Он отлично бегает вниз на палках. В позапрошлом году научился.

Оставив все вещи, в 19:30 Тукмачёв умчался за помощью. Мы поставили палатку, втащили Мишу внутрь, уложив так, чтобы никто случайно не запнулся за его больную ногу, укутали спальниками. Завели горелку, вскипятили чай, достали колбасу, сыр. Можно жить и можно ждать. Состояние у пострадавшего нормальное и даже бодрое. Сетует, что так глупо обломались все его грандиозные планы на сезон. Через пару часов после Вадюлиного ухода Мишка уже начинает поджидать спасателей. Прикидываясь философским флегматиком, убеждаю его, что сейчас надо спать, потому что спасотряд придёт не раньше утра. Пока Вадик прибежит в лагерь. ('Уже темнеет, а помнишь, какая там каменоломня?! Вначале пойдет поосторожнее. Только после 'Райских' можно будет топить на все деньги: там хорошая знакомая тропа.') Пока соберется народ. Выйдут, наверняка, на рассвете, чтобы не шарахаться с фонарями, потому что угрозы для жизни нет, палатка у нас есть, газа и продуктов достаточно.