Велогонщиков не видно, а за интересующим меня столом завтракает интеллигентного вида семья. Спрашиваю, не они ли случайно из Снежинска. Точно! Знакомимся. Оказалось, приехал не Евгений, а его брат – Пётр Лобода с женой Ириной, двумя детьми и племянницей. Привез детей, чтобы показать им горы, в которых 15 лет назад стал без одной горы перворазрядником. Естественно, хотя бы по фамилиям и понаслышке мы друг о друге знаем.

Задаю два вопроса. Про моего Диму никаких известий они не имеют (что ж, в такой ситуации отсутствие плохих вестей – уже отличная новость). А Сергей и Юрий доехали хорошо. Да и в целом там, на земле, всё нормально.

После завтрака семейство уходит гулять в сторону Гумачей, смотреть ледник.

Ирина Морозова, Лёша, Настя и я выпускаемся на Лацгу. Воронежское железо осталось где-то на «Чегетских» ночёвках. Беру адрес Виталика, чтобы переслать ему почтой, если он уедет до нашего возвращения. Ира отдает ему Женину «Книжку альпиниста», которая лежала среди документов остальных ее участников.

Выход своим темпом. Я была у погранцов в 15:20, на «Чегетские» ночёвки пришла в 16:45. Алексей вышел раньше, Ирина и Настя – позже.

Снег растаял еще сильнее, пооткрывались трещины на Гарваше. «Эльбрусы» (два куполообразных снежных взлета на западном гребне Уллутау) наполовину превратились в сыпуху.

На ужин чечевица, по цвету похожая на горох.

Липецк вернул в целости воронежские вещи, спрятанные куда-то на сохранение, еду и снаряжение, в том числе и Женину аптечку, из которой теперь ничего не достать: это большая жестяная банка из-под растворимого кофе, почти согнутая пополам, с одного бока словно вбитая внутрь ударом тупого топора. Точно такая же деформация была на одной из вшитых пластинок в каркасе рюкзака: мягкая подушка выпирала углом в сторону спины. Тогда мне пришлось сразу выправить ее, чтобы рюкзак можно было нести. Получается, зачем-то надетая на ночевках каска спасла Женю от черепно-мозговой травмы, а рюкзак – от перелома позвоночника.

Устанавливаю на лыжных палках розовую штурмовую двускатку, остальная компания селится в инструкторской двухместной палатке с двумя входами.

Завтра на маршруте ожидается «паровоз» из нескольких групп.

Ночью долго не дает заснуть появившаяся сухость в горле и кашель.

 

01 августа 2005 г., понедельник.

Переменная облачность.

В 05:30 вышли на Лацгу по восточному гребню, 3А к/тр . Ирина в связке с Настей выпускает напарницу лезть впереди и получать удовольствие, за ними поднимаемся Лёшка и я. Изумительно приятное лазанье по сухим монолитным скалам. 3Б, которая по южному гребню, более рассыпушная.

Вот и ключ. Слышала истории, как из него народ вываливался. Лёшка вылезает успешно, впрочем, не забыв традиционно поорать: «Зачем я пошел в этот ваш чёртов альпинизм?!». Кстати, сейчас, помимо знаменитого крюка в начале косой щели, есть еще и дюльферная петля наверху.

На гребне к одной из скальных плит, действительно, привинчена железная дверная ручка.

На вершине в 10:40. Минут через пять сюда же по 2А поднимается группа липецких альпинистов в возрасте. Фотографируются с зелёной липой на желтом флаге. Сидим, перекусываем, общаемся. Наблюдаем, как с грузинской стороны ползут большие неприятности: небо затягивается ровным серым слоем облачности, отдельные белые кучи из которой уже упали в дальние ущелья.

Уходим на спуск по 2А. На склоне – попытка снежных занятий. Кулуар стал значительно гаже, со льдом и водой. Но Ирина говорит, что бывает гораздо хуже, когда он стреляет камнями.

На перевале Гарваш начинается крупный град, ниже переходящий в дождь. Жуткого вида трещины открылись!.. Обходим. Встречаем группу, которая поднимается на хицан. Пасмурно, низкая облачность, поэтому темновато. Гроза. Долбит, судя по направлению звука, в Чегет.

Спустились к палаткам около 16 часов. Розовая устояла под порывами бокового ветра, но все вещи в ней промокли. Во второй палатке ребята снимают мокрое, забиваются в спальники. Лёша ставит чай, пьем с холодной тушенкой, салом и чем-то ещё. Агитирую за то, чтобы набрать воздуха, вынырнуть, в темпе собраться и валить вниз, потому что до завтра всё равно ничего не высохнет. Но народ уже расслабился. Время от времени Лёха прислушивается и говорит: «Кажется, дождь кончается!» – и немедленно за этим палатка получает такой удар снаружи, будто на неё опрокинули ведро воды.

Мне нужно попасть в лагерь сегодня без вариантов: пока еще есть шанс застать Виталика и передать железо. Эгоистические причины в виде горла, которому больно глотать наждак, и сменной одежды, которая, может быть, осталась сухой в моем доме у реки, подстёгивают решимость вылезти на дождь и собираться. Ощущение, что в заполненном рюкзаке у меня килограмма три – это вода.

В последний раз предлагаю народу сдёргиваться вниз, но три головы в мешках качаются отрицательно. Дождь убаюкивает. Ирина дает мне ключ от комнаты, чтоб было, где просушиться. Договариваемся, что в лагере попрошу Кима Кирилловича передать Морозовой по связи, что участница спустилась нормально.

Ливень. Я иду вниз в ранге альпиниста второго разряда. Слава Богу, что дождь сейчас, а не пять дней назад. В эту смену удивительно повезло. Похоже, Юрий и Сергей всю плохую погоду забрали себе в июне, а всю хорошую оставили мне. По большому счёту, снова каждый получил то, что хотел: они – несказанное удовольствие от возрождения своей связки, я – отличные условия для восхождений. Теперь я имею законное право ходить самостоятельно, в спортивной группе. От этого и радостно, и жутковато. Углом сознания удивляюсь, почему не прыгаю от счастья, от выполнения давней спортивной цели. Наверно, пять лет назад прыгала бы, ликовала и хвасталась. Тогда мне не хватило одной горы до второго разряда. Сейчас чувствую лишь глубокое, спокойное удовлетворение и усталость. Слишком долго я к этому шла. Слишком сильно скучала вдали от гор. Ради них перечеркнула всё и пошла с нуля. Так что сейчас это для меня не финиш, не награда, а просто флажок по ходу дистанции, отметка на этапе, а я иду мимо, иду дальше.

Рюкзак всё тяжелее оседает за плечами. Чем ближе к пограничной заставе, тем сильней впечатление, как будто в нём, помимо снаряги, уже не три, а десять литров воды. Одежда вся сырая. Не понять: то ли куртка начала промокать, то ли так сильно отпотеваю изнутри.

Виталика не видно, но палатка на месте. Ура, успела.

Топаю через лагерь в ручейках воды, в сумерках, занавешенная капюшоном, и удивляюсь, когда в таком виде меня кто-то узнаёт и окликает по имени. Это Ирина Лобода. Беспокоится, потому что Пётр ушёл с детьми гулять на Местийскую хижину и до сих пор не вернулся. Предполагаю, что они сначала хотели пересидеть на хижине, но раз дождь обложной, то начнут спускаться в любом случае и скоро придут. Несладко ей ждать в такую погоду и в надвигающейся темноте! Но альпинистское семейство вскоре является довольное, полным составом.

Долго выжидала начспаса, но так и не нашла.

Притащила сухие вещи из палатки, переоделась. На свет зашел Леонид Аркадьевич. Можно сказать, мы условно знакомы по сайту ullutau , и теперь окончательно выясняем это в коротком разговоре о прозе и поэзии.

Развешиваю мокрятину по комнате и коридору, завариваю растворимую лапшу и чай.

Ночь проходит в каком-то полубреду, с ощущением, что поднялась температура.

 

02 августа 2005 г., вторник.

Весь день ливень.

Самочувствие простуженное. Снова больно глотать. Должно быть, продуло с ледника, когда бегала на Кичкидарское озеро. Всё утро общаемся на первом этаже с Леонидом Аркадьевичем, Германом и Борисом Николаевичем. Много философии, историй, теорий и прочего интеллектуального удовольствия.

Отделение Васюковича точило «кошки» болгаркой – искры столбом. Отлёживаюсь от простуды. Ни черта не сохнут ботинки! Приходится маневрировать между лужами в пляжных тапочках. Леонид Аркадьевич поздравил меня со вторым разрядом и подарил свой диск «Одержимые высотой». Купила всякую вкуснятину на вечернюю отмечаловку.

Пётр нашёл родственные души джайлыковцев в лице Юрия Селиванова и Геннадия Пшакина, мастеров из Обнинска (вообще-то они сами по разговорам вычислили, что мы из Снежинска). Долго общаемся на крыльце, глядя на проливной дождь. Истории, воспоминания.

Отдала Виталику два молотка и ледоруб. Вчера Жене сделали операцию и на бедре, и на плече. Пока он в реанимации, отходит от наркоза, видеться пускают только жену (она уже приехала).

Ирина, Лёша и Настя спустились около 15 часов. Я узнала у Лары, что 05 августа в 08:00 в Нальчик едут восемь человек из Иваново, и записалась на этот же автобус.

Вечером заходила в гости к снежинцам, показала кадры на своём фотоаппарате и щёлкнула их групповой семейный портрет. Дала телефон Димы и родителей, попросила послать sms, что я выезжаю пятого числа. Удивительно, ведь надо же было встретиться и познакомиться в такой дали от дома!

Позже организуется поющая компания в инструкторской комнате. Ненадолго влетел горластый ивановец Алексей Овчинников, проорал под гитару с десяток оглушительных и незапоминающихся песен и убежал. После шумного ивановца пришел Владимир, автор идеи экологической акции (чтобы группы приносили сверху мусор, а за это получали футболки и значки). Он, Ира, Лёша, Настя, Леонид, Герман и я долго ещё сидели в более душевной обстановке и пели более душевные песни.

Ночью лечусь перцовым пластырем на бронхи.

Всю ночь ливень.

 

03 августа 2005 г., среда.

Поливает вторые сутки.

Уехал Лобода с семьей, уехал Виталик. (Через месяц я случайно узнаю, что и те, и другие застрянут со своими машинами на два дня возле неисправного подъемника и там познакомятся между собой).

Я в палатке разбираю бинты. Что-то в соответствии с распоряжениями Юрия на этот счёт, что-то вопреки его распоряжениям, но при этом совершенно точно зная и чувствуя, что он не осудит меня за любое принятое мной решение. Часть передаётся Ирине (они с Лёшей хотят остаться до 08 августа, до Дня Памяти), часть вернётся в Снежинск. Ну, и настала моя очередь спрашивать кого-то: «Что тебе оставить?». В этом сезоне такой вопрос задавали мне «К-2», Маринка и Виталик. Я ныряю под тент, где после белорусов теперь тусуются демченковцы, и спрашиваю того, кого хочу спросить о том же: медика Андрюшу. У него проблемы с перевязочными. Оставляю несколько своих бинтов, Юрин перевязочный пакет, весь запас ленточного пластыря и ещё всякую мелочь вроде таблеток, какие могут пригодиться. В тот же день Андрюшкино отделение уходит на подход под ВМФ. Больше мы не виделись. Надеюсь, он закрыл третий разряд, и всё сложилось удачно.

Приехала Елена Кузнецова из Москвы. После долгого отсутствия опять появился Олик. «Дока» нет в лагере. Наверно, уже с неделю его не видела. Может, тоже уехал домой? Полный лагерь незнакомых лиц. Со времени приезда нас троих состав участников сменился полностью. Странное дело, в последние неделю – две я начала как-то остро чувствовать людей. Со взгляда, с нескольких слов понимаю, с кем будем открыто и просто общаться (даже не зная имён друг друга) с кем – категорически нет. Это ново, непривычно и тем более здорово, что ошибок почему – то не происходит.

В полдень минутный проблеск солнца – и продолжает поливать. Даже в такую гадкую погоду невозможно наглядеться на горы. Случайно заскочила в учебную часть и попала на лекцию про снаряжение. Оказалось настолько интересно, что тихо села на подоконник и слушала вместе со всеми до конца.

Васюковича не видно. Его соседи сказали, что в 06:00 он увёл своих новичков тренироваться на пик Зимний. Ребята сами этого хотели.

Непогода смыла народ со всех ночёвок в лагерь. В столовой столпотворение, и каждый раз, видя этот пчелиный рой, начспас ворчит: «Разогнать всех к чёртовой матери по горам!..».

Вечером долго сидела в учебной части, рассматривала альбомы. Пора домой, иначе горы затянут до безумия. Хочу к нормальным, холодным, рассудительным, добрым, спокойным и сильным уральским людям, которых люблю. Погода сломалась. «Когда кончается сезон удачи...». Кажется, кто-то из моих любимых устал меня ждать.

Недавно Ирина заговорила про траверс, на который я мечтаю сходить. К её удивлению, я отказалась. Нет, я по-прежнему туда хочу. Но, во-первых, думая об этом маршруте, я обязательно хочу позвать туда нескольких ребят, а их сейчас нет. Во-вторых, я снова заболеваю, а это уже сигнал: стоп, знай меру!.. Поэтому пора домой.

В 01:45 какой-то странный, долгий и сильный гром ниже по ущелью, последовательно наводящий на мысли про обвал с Койавгана, сель с Куллумкола и артобстрел.

 

04 августа 2005 г., четверг.

До обеда беспросветно поливает.

Всё утро философские беседы в комнате Леонида Аркадьевича и Германа. Борис Николаевич взял половину новичков к себе, потому что их набралось уже 16 человек – для одного отделения чересчур, а для двух – в самый раз. Зашёл Юрий Иванович с зонтом, и любовались из двери на дождь все вместе.

Ирина оформила мою бюрократию. Лара сказала, что подъемник не работает, а проблема с завтрашним транспортом будет решаться вечером.

В 14:00 пришёл второй за четыре дня разрыв в облачности. Лагерь, особенно в своей палаточной части, стал более всего напоминать китайский вещевой рынок. Я так соскучилась по солнцу, а тут ещё знакомая высокая фигура на плацу. Иду навстречу, и улыбка распирает, не спрятать:

– Здравствуйте!!!

От глаз «Дока» не укрывается, что по случаю отдыха от спорта я перестала заплетать косу.
– Вы тут ходите, как Горная Дева!

Я смущаюсь и смеюсь:

– Это кто же говорит?
– Все говорят.

Владимир Иванович слез с плеча Шогенцукова, где, говорят, ходил несколько «двоек». В такую-то непогоду!

Ума не приложу, чем могла в очередной раз так отравиться? Часов с пяти вечера загибаюсь от жутких болей в животе. Съела почти весь уголь из своей аптечки. Не помогает. Поела часть запасов угля в отделении Васюковича – не помогает. У Леонида Аркадьевича в комнате были двое ребят – новичков, парнишка и девочка Маша. Они сразу помчались за какими-то таблетками. Я ещё подумала, что всё его отделение, кого я видела, удивительно светлые, какие – то солнечные ребята. Такие же, как их инструктор.

На ужин смогла только выпить чашку компота, макароны не полезли. Позеленела и ушла. Отлёживаюсь в палатке. Завтра мне рано утром уезжать.