Попутно задал свой любимый вопрос про квалификацию их группы (II-й разряд + новичок + III-й) и сказал что-то типа Умужики, можете считать, что сегодня у всех вас второй день рожденияФ.

Улетевший новичок показался мне совсем мальчишкой, лет 16 – 20, не старше. Огромные от пережитого шока глаза – он их с Юрия просто не сводил!.. Явно смущаясь, спросил:
– Вы откуда?
– Челябинск.
– А вас как зовут?
– Меня Юрий зовут, – помедлив, ответил Кочерга.
И мы пошли вниз.

Тем временем Вадик и Саныч спустились со стенки и подошли к нам.

Дальше по гребню встретили Днепропетровск, которому посоветовали держаться подальше от Москвы.

Либо отравившая меня морковь имела какую-никакую совесть, либо происшествие с москвичами длилось совсем недолго, но остаточной концентрации после спуска со стенки мне хватило на то, чтоб еще на несколько минут почувствовать себя с ясной головой. Вернувшаяся способность нормально соображать меня взбодрила, и во время какой-то остановки я легкомысленно спросила Юрия:

– А что вы там делали за гребнем? Мне вообще ничего не было видно!
– Занимался любимым делом – спасал.

Спускаться решили по следам Белоярки через бергшрунд, а не пилить весь контрфорс обратно. Тем более что все следующие группы здесь и поднимались.

Делали три дюльфера с ледорубов. Оказалось, бергшрунд не один, а их два, оба забиты снегом. Пробовали взаимодействовать связками, но получается у нас это дело пока очень медленно. Снег уже подкис, иногда ноги соскальзывают и приходится рубиться. Один раз, спускаясь с нижней страховкой, срывается Кочерга, и я лихорадочно думаю, что делать, если он налетит прямо на станцию, а не проскользнет справа или слева от нее. Верхней по склону ногой наваливаюсь на полностью загнанный в снег ледоруб, переношу вес тела туда же, держу веревку и готовлюсь амортизировать столкновение (вообще-то я не знаю, что надо делать. Нас учили, как со страховкой через ледоруб останавливать сорвавшегося, но ситуация, когда участник сбивает своего же страховщика, почему-то не рассматривалась ни разу). Работать живым буфером мне не пришлось: Юрий зарубился сам, спустился до моей станции ногами и как-то необычно нервно спросил:

– А если б не остановился, ты бы меня удержала?..

Ну и вопросик! Мне что, бить себя в грудь и клясться, что Уда, конечно!!Ф?.. Боже мой, ДА ОТКУДА Я ЗНАЮ??! И вообще, что за Упроверки на вшивостьФ?! Нашел время!.. До сих пор что ли переживает из-за москалей?.. Даже толком посмотреть на него не могу – две пары темных светофильтров скрывают глаза друг от друга, я к тому же в своей гюльчетайской УчадреФ...

– Я бы постаралась. Я бы очень старалась!!!

Потом мне стало совсем фигово.

В конце ледника желудок скрутило основательно, вниз, к реке, добрела Уна зубахФ и очень медленно. Кстати, тропы как таковой от начала до конца не оказалось – и не удивительно, что мы плутанули по темноте на подъеме. Ребята утомились, но ждали меня на берегу, не уходили. Юрий так вообще шел всю дорогу замыкающим. Чувствовала, что мой черепаший темп его добивает, предложила не ждать – отказался. Так все вместе и пришли в лагерь в 15:30.

У пограничников нас встретил Виктор Николаевич, радостно закричал, что давно уже тут высматривает, и стал немедленно требовать отчета о восхождении. Поскольку Игорюня и Юра успели проскочить мимо него и сразу включили третью скорость, Леонов прицепился с этим УотчетомФ к нам с Вадиком. Ответ УНормально!Ф его никак не удовлетворял, требовались подробности, а рассказывать сил не было. Кое-как отбились. Надеюсь, не очень грубо (абсолютно не помню, что мы сказали, потому что я в это время боялась хлопнуться в обморок и мечтала быстрее попасть Уна шхельдуФ, а Тукмачёв от усталости взвёлся и разговаривал с инструктором довольно резко).

В УДоме инструкторовФ уже были Афанасьев и Веселова – вернулись за полчаса до нас.