На самом же деле уверенности, что за нами придут, нет никакой. Но мы не имеем права об этом говорить. Мы можем только на пару с Сашкой повторять, как заклинанье:

-Наши придут. Челябинск обязательно за нами придет.

В этой счастливой уверенности Миша засыпает. На улице начинается дождь. Мы не обсуждаем, что будем делать, если придут только четверо челябинских мужиков (в смысле - снежинских, но это сейчас одно и то же). Но думаем об этом постоянно. Возможно, завтра нам тащить дальше. На руках, без акьи, по крупной морене. Хорошо бы прилечь и поспать, но мы сидим, включив рацию на прослушивание. Ира и Саня о чем-то разговаривают. Совсем озябнув, ненадолго включают горелку. Но 'не натопишь Антарктиду двумя охапками горбыля.'.

23:45. Ни звука. Решив, что утро вечера мудренее (вернее, не в силах более сопротивляться усталости), выключаем всё и наконец-то падаем в горизонтальное положение. Палатка местами протерлась и прохудилась, с потолка на нас плюхаются тяжелые, гнусные капли.

15 июля 2006 г, суббота

Голоса мы услышали сквозь сон в 04:30. Оказывается, спасотряд долго искал нас в тумане, и, не послушав объяснений нашего связного о том, что палатка стоит на левой по ходу стороне ледника, забрал много правее, под склоны Адырсу, проскочил мимо и ушел до перевала Голубева, а потом возвращался. В отряде доктор Вадим Пермин, с ним 14 человек с акьёй. Слышно неповторимое ржанье Сансаныча Шестакова. На какую-то из его острот ответил знакомый, глуховатый, очень усталый голос. Меня словно подбросило:

-Вадим?! Ты здесь?

-Тут он я.

Не может быть!.. Рассветное оцепенение слетает. Поскольку прибыла помощь, Ирина командует Вадюле забирать меня и немедленно уводить вниз. На улице густой снегопад. Едва успев поздороваться с Шестаковым, Игорем, Лёхой и другими полузанесенными снегом спасателями, вижу Вадика, замерзшего и усталого до полусмерти. Лица нет - только усы и капюшон. Да, Ира абсолютно права, надо валить. Спасибо ребяткам, что пришли, - значит, Мишку принесут. С этого момента меня волнует только Вадим.

Доктор влезает в палатку посмотреть на 'клиента', колет ему трамал, после которого Мишке резко 'хорошеет'. Транспортировщики готовятся к погрузке пострадавшего в акью.

Мы с Вадюлей распихиваем по рюкзакам какие-то вещи и в 05:00 начинаем спускаться. Кажется, бегом. Лишь через полчаса быстрой ходьбы я чувствую, как ноги, двое суток не вылезавшие из сырых ботинок, начинают оживать и отогреваться. Наверно, на самом деле мы едва плетёмся, потому что спасотряд, как выяснилось, время от времени видел нас впереди. Но мы не видели никого. Снег сменился дождем, а когда спустились до альпийских лугов, сверху внезапно прорвалось солнце.

В альплагерь мы двое ввалились в 09:30.

ушли к себе в комнату, где ждала встревоженная Ира Ванина.

Через полтора часа, сдав Парасенко машине-'эвакуатору', вернулся спасотряд. Игорюня Артемьев немедленно принялся разливать спирт. Плюнув на возможные последствия, глотнула вместе со всеми - и ничего не почувствовала.

Ира Морозова сказала, что с нас учебная часть требует объяснительные записки по поводу НС, а потом всему отделению нужно явиться на разбор полётов. Я кое-как справилась с задачей: всё-таки профи и филолог. Афанасьев смог лишь продиктовать свой отчет Ваниной. Тукмачёв честно вывел уезжающими буквами, кому и от кого, но весь его текст состоял из единственной строчки нечитабельных каракулей, перешедших в кривую линию: Вадька терял сознание. Они с Сашей прилегли на коврики, обещав встать и идти в учебную часть, как только позовут, но моментально вырубились.

Снова начался ливень. На разбор полетов явился только женский состав отделения: ребят разбудить не удалось. К тому времени мы уже знали, что вчера Вадик добежал до лагеря с нереальной скоростью - за 01 час 40 минут. Выложился до капельки. Подробно объяснил дорогу, местонахождение палатки, и.. начспас приказал ему вести транспортировщиков наверх! Вадим привёл. Больше суток на ногах, в предельной работе, без еды, без сна.

Я чувствую, что перегрызу глотку любому, кто посмеет сейчас его тронуть. Комиссия, в составе которой старые альпинисты и спасатели, должно быть, отлично всё понимает и не требует, чтобы мужиков силком будили и волокли на разбор.

Тем временем привезли вещи из акьи и новости о Мишке из Тырныауза: перелом голени, без осколков и смещения. Уф!.. Мокрое развесили сушиться. К счастью, в сохранности вернулась Сашкина ветровка, которую я под горячую руку замотала в шину (под колено), не зная, что там, в кармане, все афанасьевские документы. Лёха и Игорюня делятся впечатлениями от участия в спасаловке. Шестаков говорит им по этому поводу что-то вдохновляющее и очень торжественное.

Совет 'больших альпинистов', выслушав, прочитав и задав вопросы, постановил, что восхождение группе не засчитывается, а в книжках будет запись о спасработах.

Весь день смертельно хочется спать.

16 июля 2006 г., воскресенье.

Солнышко, облачка.

Отсыпаемся и сушимся после спасов. У Шестакова обострился радикулит, у Вадюли - еще более неприятная хроническая болезнь. Весь день лежит пластом, ничего не ест, только спит. Ира Ванина лечит Сансаныча заботливыми женскими руками то массажем, то специальной 'гусеницей' из пластмассовых иголок.

Морозова договорилась с доктором Вадимом, чтобы принял у нас всех зачеты по оказанию первой медицинской помощи. Док пришел в нашу комнату, побеседовал со всей компанией и ответил на кучу разных вопросов.

Ира Морозова и Саша Афанасьев планируют Сталь, 4Б и предлагают в том же районе для меня 3Б на Термен. Отказываюсь. Пусть схаживаются друг с другом и сами строят отношения. Ведь на пятерки им если идти, то вдвоем.

К нам в комнату на несколько дней подселили пару москвичей-туристов, Машу и Женю.

Шестаков, Ванина, Артемьев и Кузнецов выдвинулись, наконец, под ВИАтау, куда должны были по плану уйти еще вчера для восхождений 2А и 2Б. Где-то на тех же ночевках не первый день сидят Лариса и Юрий, которые вообще не знают, что у нас стряслось.

Мои планы пока не определились. Шестаковские 'значкисты' звали с собой, но сейчас совершенно нет сил. Договорились, что сегодня еще отдохну, а завтра днем поднимусь к ним на ночевки, поднесу продуктов, и послезавтра вместе сходим 2Б.

17 июля 2006 года, понедельник.

Отличная солнечная погода. В 11 часов Саня с Ириной ушли на подход под Сталь.

Вадим очнулся. Отлёживается. Вспоминая настроения, витавшие в отделении перед НС, мы вдвоем формулируем в словах позицию, которая интуитивно давно созрела:

ИДТИ НА ВОСХОЖДЕНИЕ БЕЗ СТРАСТНОГО ЖЕЛАНИЯ - ВСЁ РАВНО, ЧТО ЗАНИМАТЬСЯ ЛЮБОВЬЮ БЕЗ ЖЕЛАНИЯ. НО ВТОРОЙ ВАРИАНТ, ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, БЕЗОПАСЕН ДЛЯ ЖИЗНИ.

Раздобыла редкостную в лагере вещь - веник - и прибралась в комнате. Спросила Ю.И. Порохню, какие новости от наших. С Шестаковым связи не было, а Кочерга вчера прошел Койавган, 3А, и сегодня идет домой. Решила дождаться Юрия, передать ему Вадика, а после выдвигаться наверх.

'Двойка' пришла в 13:50. Им на ночевках 'значкисты' уже успели доложить, как встряли в спасаловку. 'Двойка', в свою очередь, рассказывает нам с Вадюлей, как выпустились сразу на Местию (1Б), Химик (2А) и Адырсу (3Б). Сходили открывашку, а потом зарядила непогода. Просидев лишний день на Местийской хижине и поднявшись после этого на перемычку между Химиком и Адырсу, они подумали: а чего идти на Химик, если по плану в этот день Адырсу?.. И повернули с перемычки не налево, а направо. Взошли на вершину в 18 часов. Когда сообщили по рации Порохне о том, где находятся, тот, понимая, что ребята стопроцентно имеют холодную, в ужасе произнес фразу, немедленно ставшую фольклором местного значения: 'Юрочка! Ларочка! Вы там живыми останетесь???'. Его заверили, что останутся, и пошли на спуск по 3А. Началась гроза. По счастью, Юра вспомнил: 30 лет назад ему рассказывали, что Большой жандарм на южном гребне обходится. Они удачно обошли и спрятались под жандармом, и просидели всю ночь под снежной крупой на скальной полочке, засунув ноги в 120-литровые мешки для мусора, случайно оказавшиеся с собой. В Большой жандарм долбили молнии. Если бы наши друзья вовремя не нашли обход и укрытие, их могло убить на гребне. Это была та самая ночь с 10 на 11 июля, когда небо избивало землю ливнем и градом.

Мы не виделись десять дней. А как будто сошлись с разных планет.

У меня тревожное, нехорошее состояние после спасов. Надо собираться и выходить к Шестакову, но не могу заставить себя сдвинуться. Страшно до тошноты, вдруг завтра на маршруте кто-то из наших 'значкистов' сорвется. Вдруг они улетят с крутого склона? Мы ничего не знаем: вдруг они сегодня на 2А уже улетели?.. Понимаю, что надо переломить в себе это паническое оцепенение, заглушить его действием, но вместо этого бессильно сижу на полу посреди комнаты возле пустого рюкзака, боясь разрыдаться.

17 часов. Вставай, надо идти. Поднимаюсь на ноги. Собирайся. Не могу.

За столом 'двойка' разливает спирт. Перехватив мой взгляд, Юрий вопросительно указывает на бутылку. Шутка, наверно. Ведь знает, что я не пью. Неожиданно протягиваю кружку и показываю жестом: один миллиметр на донышке. Не выдавая удивления, но ни о чём не спрашивая, капает в точности. Резко выдохнув, залпом проглатываю спирт и, торопясь, пока не растаял жаркий камень в груди, закидываю в рюкзак свою палатку, спальник, снаряжение. Всё молча. Пока я шнурую ботинки, Лара собирает гостинец для верхней группы. Укладываю продукты сверху. Надеваю рюкзак, прощаюсь и выбегаю на улицу.

Пограничный пункт. Река. Кош. Ручьи. Джайлыковская Скала спасателей. Нехорошо глушить страх спиртом, но ведь помогло, а больше и не надо. Больше и нельзя. Подъем по сырой траве. Правый берег потока Койавган. Перевожу дыхание. Всё нормально. Идёшь ведь!.. Помня мою давнюю боязнь горных рек, Юра успел подсказать, что поток лучше переходить пониже, возле самой дороги. Свалив на всякий случай с берега еще один камень, опираясь на лыжные палки, без проблем перепрыгиваю речку.

Дальше крутая тропа на виатавские ночевки. Гоню себя изо всех сил, до одышки. Мышцы хорошо разогрелись, и от них согревается сердце. Поднявшись уже высоко, оглядываюсь вниз. Это еще кто?!. Вслед за мной к реке стягивается небывало огромная толпа. Яркие и мелкие, будто шмели, люди начинают в разных местах перебираться по камням через поток, поддерживая друг друга. Сколько же их?! Переправа чем-то напоминает кадры из кино про рыцарей.

Иду дальше. На первой же зеленой подушке, где мы стояли два года назад, обнаруживаю палатку Шестакова. А вот и он сам: одновременно со мной подходит сверху. Время 18:20. Ребята подтягиваются следом. Они только что с горы и очень устали. Сразу заявляют, что упахались и никуда завтра не пойдут.

Выкладываю спирт, халву, шоколад и колбасу. Разогреваем и пьем готовый чай, который 'двойка' перед уходом заботливо оставила под тентом. Тем временем подтягиваются и проходят мимо, к перевалу, 'тевтонские рыцари'. Как сообщает один из них, это '70 эстонских хоббитов идут в ущелье Адылсу'.

Ребята уговаривают меня остаться и ночевать с ними. Но в их палатку пятый человек не вместится. Ставить еще одну, чтобы просто переночевать, смысла нет. Поэтому, несмотря на джентльменские возражения Лёхи с Игорёней, забираю у них обе мокрые веревки и ухожу вниз, в лагерь.

Теперь уже никуда не бегу. Долго сижу возле реки, фотографирую гору Уллутау.

В лагере в 20:45. Развесила сушиться веревки. Доложила Порохне, что с Шестаковым всё в порядке (связи, естественно, нет).

18 июля 2006 г., вторник

С утра дождь. Правильно, что не осталась вчера на виатавских ночевках. С утра забросила удочки Ю.И. Порохне и А.П. Олику насчет отделения. Сначала неудачно. Ладно, подождем.

Давно пора изобрести себе антиподлипы для кошек. А то обладатели фирменных 'подмёток' бегают по липучему снегу, как хотят, а он знай себе отстреливается из-под ног. Взялась за народное творчество. Разрезала пластиковую бутылку из-под минеральной воды и, устроившись на крыльце возле комнаты, начала кроить. Вскоре подошел Юрий Иванович:

-На тройку пойдешь?

-С удовольствием!

-Вон напротив, на крыльце, трое здоровых парней. Им тоже тройка нужна.

Вглядевшись сквозь ёлки, немедленно иду знакомиться. Игорь Фёдоров из Иваново, Серёжа Мосьпан и Дима Матвиенко из Невинномысска, все третьеразрядники с превышением. Ребята молодые, веселые и очень симпатичные. Сразу и честно предупреждаю, что восхождение будет не в клеточку, а чисто для себя, . Все согласны. Начинаем обсуждать планы. Выясняется, что Сергей в этом сезоне еще никуда не ходил. Значит, сначала нужна 2А, 'открывашка' для него и первое руководство для меня, чтобы потом я (как старший по званию и, кстати, по возрасту тоже) имела право вести группу через категорию, на 3А. Такие вот заморочки. Та самая бюрократия, над которой постоянно посмеивается мой муж, но которую я обязательно буду соблюдать.

Самая привлекательная и 'ходячая' 2А в районе - это ВИАтау. Но на нее дикая очередь, одновременно по пять групп на маршруте. Рядом есть 3А на Койавган. Но неподалеку есть и гораздо менее посещаемая 2А на Чотчат. И она не занята. 'Забиваем' себе Чотчат на 20 июля и Койавган на 21 июля, выпускаемся. Порохня вписывает нам в маршрутные листы рацию 'ТОК-53', которая сейчас находится у Кочерги, который собрался на Чотчат завтра из лагеря в лагерь и вроде как должен потом передать рацию нам. Но пока он будет на маршруте, мы уйдем на ночевки, значит, разминемся. Юрий, поняв ситуацию, немедленно решает оставить рацию моей группе и идти без связи.

Мне эта идея не нравится, но подчиняюсь здравому смыслу: все-таки они с Ларкой идут на один день, а мы - почти на три. Прошу провести для нас с мальчишками ликбез на тему 'Радиосвязь в горах'. Располагаемся впятером на крыльце, изучаем. 'ТОК-53' - здоровенный кирпич, килограмма на полтора, пользуется репутацией одной из лучших станций в лагере. По всему видно, что Игорь очень хочет на восхождение заполучить рацию себе. Пока я соображаю, как бы поделикатнее ему в этом отказать, Юра в своей категоричной манере ставит точки над Ё: 'На маршруте рация находится у руководителя!'. Показывает всё про микрофон, антенну, включение-выключение, каналы и подавление шумов. По ходу дела проконсультировал нас про Койавган (как не промахнуться с заходом на маршрут и куда спускаться после вершины в обход рассыпушной и опасной 1Б). А когда ребята ушли, ласково выругался про всю нашу компанию: 'Аферисты!..'.

Вадиму сегодня уже лучше. Шестаков с отдохнувшим и выспавшимся отделением вернулся с ночевок после обеда, а вскоре за ним Афанасьев. Они с Ирой не прошли свою 4Б из-за дождя. Теперь Саня зовет меня на Джайлык с ним и с Ириной втроем. Отвечаю, что выпустилась на две горы и менять планы не буду. И вообще идти с ними не хочу, чтоб не быть третьим лишним.

Доделала антиподлипы. Написала письмо Диме и отдала Лёхе Кузнецову, чтоб передал из рук в руки.

Вечером сидели у нас в комнате, общались всей большой компанией. Санька подвыпил, был злой и нервный, хвалил свою оставшуюся в городе собаку за преданность, а окружающим повторял: 'Как вы все мне надоели!..'. За это Ирка делала выводы о его гадких человеческих качествах.

Отбой в 23:00. Пишу свой 'календарь наблюдений за природой'. Ночные бабочки атакуют мой фонарь и падают на блокнот.

19 июля 2006 г., среда

В 01 час ночи Юра и Лара начали собираться на Чотчат и, изо всех сил стараясь двигаться как можно тише, грохотали ботинками по полу. В 02:00 они вышли, а через 10 минут врезал ливень, как из ведра. 'Двойка' возвратилась в 06:00, потому что дошли до ледника и увидели, что их надежды не оправдались: там тоже шел дождь, а не снег. Вымокли насквозь. Сушатся.

Шестаковские 'значкисты' в предполётном настроении.

Саня мрачен. Морозова говорит, как он ее раздражает, что аж видеть его не может. Явно по дороге на Сталь произошел какой-то конфликт. Жаль, но кочерговский 'стратегический план' по сведению их в двойку рухнул из-за них самих. Только не могу понять, почему при явной столь психологической несовместимости Ира с Саней всё-таки будто бы собираются куда-то вместе идти.