Спасибо вибрамовским подошвам – великолепно держат на любой поверхности!

Последний отрезок – довольно крутой взлёт по моренному гребню – оказался самым тяжёлым. За час разменять шестьсот вертикальных метров с нехилым рюкзачком неакклиматизированному человеку тяжело. Если на первых отрезках я держался недалеко от лидеров, то на последних сильно сдал. Нехватка кислорода сказывалась не на дыхании – его сохранять я научился, - а на скорости передвижения. Почему-то поясная лямка не хотела принимать свою долю груза, и все тридцать килограммов обрушивались на плечи. Каждый более-менее высокий валун я использовал для короткой передышки и разгрузки спины. По мере подъёма становилось холоднее, и усиливался ветер.

Долго ли, коротко ли, добрался и я до Чегетских ночёвок. Это облизанное сошедшим ледником большое плато, которое альпинисты используют в качестве базового или штурмового, в зависимости от целей, лагеря. В этот вечер лагерь представлял собой шанхай из пары десятков палаток. Прямо от ночёвок начинается ледник Уллу-Тау, по которому можно подняться на перевал Гарваш и уйти в Грузию. Слева и справа возвышаются Уллу-Тау-Чана (4203 м) и Чегеттау-Чана (4100 м) с вертикальными чёрными скальными стенами. За лагерем ревёт поток талой воды, которую приспособили для хозяйственных нужд: прямо от ледника отведены несколько шлангов, а под ними из камней выстроен слив. От многочисленных мелких ручейков, а также для защиты от ветра выстроены каменные стенки. Здесь альпинисты проводят по четыре-пять дней, в зависимости от программы и, разумеется, погоды.

На Чегетских ночёвках я впервые узнал, что такое горная болезнь или просто горняжка. Избежать её не удавалось никому. Общих симптомов нет, у каждого человека они индивидуальны. У кого-то болит голова и закладывает уши, у кого-то головокружение или просто слабость. Лично меня, как только я сбросил рюкзак, качало из стороны в сторону и мутило. Или это из-за неравномерной нагрузки и полной тарелки макарон? Но стоять на месте прямо не получалось. Не получалось ходить, не натыкаясь на растягивающие шнуры палаток. На ночь принял чай с «акклиматизатором». Это то же самое, что «местная анестезия», а впоследствии и «деакклиматизатор». Проще говоря, спирт. В раскладке он присутствует из расчета двадцать пять граммов на человека в день. Сколько это в бутылках на двадцать дней на двадцать три человека?

После устройства на ночлег стало лучше. После того, как натянул на себя тёплые вещи, шапку и застегнулся по подбородок в спальник, не мешал уже ни ворочавшийся и храпящий сосед, ни каменистый, чуть наклонный рельеф, ни погода.

Испытание началось.

5 августа. День четвёртый.

Ночь на высоте подарила новые ощущения. Минусовая температура и довольно высокая влажность дополнялись духотой в палатке. Если нос больше, чем на полчаса оставить неприкрытым, он замерзал. Не спрашивайте меня, как выглядит ночь на высоте. Вчера мне было как-то не до наблюдений. По рассказам старых альпинистов, восходящая в предутренний час Венера светит так ярко, что отбрасывается тень от предметов; под ногами клубится густой туман, а ледник отливает зелёным. Обязательно проверю!

Горами я восторгался и благоговел перед ними, строил самые безумные планы восхождений; оказавшись же реально в альплагере, от постоянной работы не остаётся времени на эмоции. Осознание пройденного придёт позже, а пока в часы отдыха я лежу в палатке, пью чай и не думаю ни о чём.

Встали все поздно. На общие сборы ушло чуть больше часа, и с опозданием в полтора часа мы вышли. Сегодня по плану – ледовые занятия, вернее, снежно-ледовые, поскольку чистого льда практически нет. Короче, урок владения кошками, а заодно и отработка движения в связке.

Такого снега в Москве вы не встретите. Плотный, ноздреватый, с тёмно-рыжим налётом, к полудню он приобретает подкисшее состояние и комьями налипает на зубья кошек, зато так любимые детворой снежки из него получаются плохо.

С кошками намучился как следует. Их допотопные крепления в виде натягивающейся по ранту ботинка струны, дополненные шнурками, держали вполне нормально. Но их зубья, особенно передние, были странным образом загнуты внутрь. Хождение на рантах «ёлочкой» при этом невозможно, а лазание по вертикальной стенке требует совершенно неестественной постановки стопы.

Зато на ледовом склоне держат великолепно! Можете ли вы разгуливать по тридцатиградусному ледовому спуску спокойным и даже бодрым прогулочным шагом, словно под вами Арбатская мостовая? Когда нет беспокойства за крепления, ощущения потрясающие.

На стене, где в работу вступили одни передние зубья, проблем было гораздо больше. После нескольких заходов лёд взрыхлили так, что ледоруб с трудом вгрызался в поверхность. Был эпизод, когда я, зарубившись у самого верха, сорвался и повис на самостраховке. Свободной рукой инстинктивно попытался за что-то ухватиться и расцарапал запястье. После этого короткого полёта очень трудно было заставить стопы становиться параллельно друг другу и перпендикулярно к стене. В том смысле, что я следовал устоявшейся саночной привычке, которая в этих условиях неприемлема. Только сегодня почувствовал разницу между скало- и ледолазанием.

Следующий этап – хождение в связке. Так уж сложилось количество человек и верёвок, что мы ходили по двое. Основная верёвка – пятьдесят метров, расстояние между партнёрами – пятнадцать метров, остальное сматывается кольцами и надевается на плечо. Сложного ничего не было, но обилие мотков, концов и узлов вносило путаницу. Терпение – это главное.

Хорошо, движение есть. Куда? По открытому леднику к тренировочным стенкам. Этот переход тоже добавил адреналина в кровь: трещины десятиметровой глубины и полутораметровой ширины. Комбинации трещин, их форма и цвет напомнили абстрактную живопись. Для надёжного шага постоянно приходилось сбивать налипший снег. Шаг, замирание сердца, ледоруб наготове, прыжок – всё в порядке, страхуй партнёра. Только на привалах можно поднять голову и оглядеть окрестности, обычно взгляд направлен под ноги и чуть вперёд.

На стене учились вкручивать ледобуры и ходить с попеременной страховкой, организовывая промежуточные станции. То и дело было слышно:

- Страховка готова!

- Ась?

- Страховка готова!!!

- Понял, иду, бери жёстче!

Из-за большой вероятности срыва мне не разрешили спускаться последним. И всё же, три станции за полтора часа! Что будет на боевых маршрутах? Но все когда-то начинали.

До лагеря, хоть и налегке, я дошёл с трудом. С бравым альпинистом, эффектно позирующим на фотографии, у меня не было ничего общего. Горняжка, сэр! Лекарств от неё нет. Либо пройдёт сама, либо тяжёлый случай – необходим спуск вниз.

Поработали хорошо, и тем приятнее был отдых, перешедший в ужин, перешедший в чаепитие, перешедшее в жаркую дискуссию относительно экономического будущего России и мира. Искры летели, аргументами мы бросались друг в друга. Не замечая ничего вокруг, мы выслушивали и говорили, говорили и выслушивали. Только к полуночи, доспорившись до апокалипсиса с последующим возрождением, все участники разбрелись по палаткам.

6 августа. День пятый.

Инструктор вчера отругал нас за неорганизованность и просто приказал выйти на занятия в девять. А после вчерашнего спится так хорошо!..

Утром из тёплого спальника вылезать совсем неохота, зато стоит сделать одно волевое движение – расстегнуть молнию мешка, - как всё остальное пойдёт автоматически. Согреться можно от скаканья по валунам необходимости ради, а также от кружки горячего чая. Кстати, о еде: ни за что не оставляйте на улице без присмотра что-либо съестное. Даже не из-за голодных альпинистов, у лагеря очень любят пастись туры, маралы и ласки. Так, оставив на ночь на камне колбасу в пакете, утром мы обнаружили лишь разодранный целлофан.

Сегодня учились провешивать перила и работать связка по связке. То есть одна группа вешает верёвку, другая нагло по ней проходит, и общими усилиями проходится сложный участок. В полной мере вкусил истину «вперёд не суйся, в хвосте не плетись…» В случае чего лететь две верёвки или мёрзнуть, пережидая всех – сомнительное удовольствие. Лёд, конечно, не скалы, особенно не расквасишься, зато очень много трещин, половина из которых с водой.

На этот раз я сменил кошки, новые держат гораздо лучше, но не хотят держаться на ранте ботинка.

Снова тяжело было возвращаться в лагерь. Ледоруб в одну сторону, верёвки и железо – в другую, ветрозащитку – на крышу палатки – всё, не трогайте меня! Тяжело в ученье, легко в раю!

Из транса вывела приближавшаяся гроза. Снизу из ущелья поднимался белёсый туман, сверху валила серая туча, сверкала молния. Очень вовремя успели поужинать, потом ка-ак полило! Сама палатка не протекала, но всё, что находилось в контакте с шатром или полом, безбожно намокало. К полуночи дождь закончился, похолодало, а у меня промок спальник в ногах и в районе воротника. Слава Богу, тетради, которые я берегу больше, чем документы, остались сухими. Завтра на Гумачи, необходимо выспаться.

7 августа. Гумачи.

Лёгкое забытье, в которое я погрузился, поджав ноги и согнув вопросительным знаком шею, улетучилось за несколько секунд до сигнала будильника. Полчетвёртого утра, голова не соображает, руки делают, и через двадцать минут я получаю миску пшенной каши. Хмуро, без обычной весёлости группа МГУшников уходит на маршрут. В лунном свете как-то фантастически смотрится вершина Уллу-Тау: тёмно-синее небо, искрящийся снег, рассечённый чёрными скалами; на востоке появилась первая светлая полоска. Невероятно большой кажется Венера – звёздочка с четырьмя лучами, как на детских рисунках. Очень хорошо бодрит струя ледяной воды, которая не смывает мыло с рук.

Четыре пятнадцать, до выхода пятнадцать минут. Как можно совмещать надёжность и безопасность со спешкой? Спросите у нашего инструктора Виктора Николаевича Поливко. Впрочем, если инструктор, матерясь, улетает в трещину, не бросайте ему верёвку и не мешайте ему. Он опытнее вас и, несомненно, знает, что делает. Да. Самостраховку пришлось завязывать на ходу. Штурмовые рюкзаки на плечи, вперёд!

А пока мы выходим на тропу, позволю себе лирическое отступление.

Гумачи – моя первая категорийная вершина. Всё, что было до этого – детский лепет. Да и что особенного было? Бештау? Как я понимаю сейчас, то восхождение было без подготовки, без тактики, из-за чего мы потеряли большое количество сил и времени. Из сложностей там были лишь осыпь да крутой склон. Сейчас же передо мной были скалы, снег и лёд с трещинами.

Горы изменили меня, помогли перебороть свою слабость, могу ли я в последний момент отступить? От усталости все проклинали альпинизм, и все боялись в начале пути. Месяц назад я коллекционировал типы реакций на моё увлечение альпинизмом и планы пойти в горы. Были непонимающие и опасливые, были восторженные и завистливые. Кто-то пытался отговорить меня от этой затеи, кто-то считал меня за сумасшедшего. А я просто реализовывал свою мечту. Горы – это поверка на прочность. Кому не дано понять, пусть крутит пальцем у виска.

Мы выходим на ледник. Здесь уже не до шуток, надеваем кошки, связываемся. Наша связка – предпоследняя, я иду лидером, рюкзак с общими вещами вешаю на партнёра.

По подмёрзшему за ночь снегу идти легко, иногда даже хочется порезвиться. Но из графика выбиваться нельзя.

Без двадцати шесть из-за скалистого хребта на другой стороне ущелья, за зубьями Джайлыка, появляется солнце, и гребень Гумачи выплывает из тени. Интересный контраст: мы в тёплых куртках с ледорубами идём по снегу, а рядом высится гора с поросшими мхом скалами, зелёной травой, даже бабочка порхает над склоном. А я-то ненароком позабыл, что сейчас лето…

Ледопад под перевалом Яман, половина пути. Хорошо, что впередиидущая группа вырубила ступени! Неспортивно пользоваться результатами чужого труда, но говорят же, не ищи неприятностей себе на… нижнюю систему.

Наш инструктор явно торопится и не хочет тратить время на провешивание перил. Либерал! Острые ощущения подарила трещина, которую мы переходили по снежному мостику. Ошибается любой, кто считает 1Б рутиной!

Ещё переход, и мы на перевале Гумачи. Вниз уходит тропа в ущелье Адыл-Су, а чуть правее возвышается двуглавый Эльбрус. Так и подмывает сказать: 5625 метров, 2А снежно-ледовый. Но не могу смотреть равнодушно на горы. Вид с перевала не сравним с видом из Ессентуков, Кисловодска, да даже из Баксана! Отходящая на юг горная цепочка кажется небольшой, исполинские вершины подавляют своей вышиной, массивностью и грозной величественной красотой.

На перевале удалось поймать сотовую связь, а поскольку телефоны остальных участников не смогли докричаться до базы, мне была обеспечена дешёвая популярность на десять минут. Пять человек сразу отправили домой сообщения типа «мама, всё нормально, я на горе». Одному адресату, вернее, адресатке, даже пришёл ответ. Конечно, все эти прибамбасы в горах раздражают, но другой возможности выйти на связь после полупохода в Верхний Баксан не было, и неизвестно, когда представится ещё.

До вершины всего пара сотен метров. Зигзагами, медленно, но верно в связках продвигаемся наверх. Только на этом предвершинном гребне встречается привычный белый и пушистый снег. Причём настолько глубокий и мягкий, что ручка ледоруба – восемьдесят сантиметров – легко уходит вглубь до самого клювика.

Только что перед нами группа новичков МГУ взошла на вершину, на последних пятидесяти метрах повесив перила. Не теряя времени, мы по пять человек встёгиваемся в них, и продолжаем победный рывок. С обеих сторон пропасть метров по двести с острыми скалами, тропинка шириной всего в полторы ступни. Последний «бараний лоб», последний шаг… вершина! Но где чувство восторга и эйфории? На самом верху у тура уж слишком много народа. Так что же это, победа или разочарование? Пока не спустились, ни то, ни другое. С юга надвигаются клубы облаков и скрывают Эльбрус и Адыл-Су.

За всё то время, пока мы находились на вершине, я пытался разобраться со своими чувствами. Мечта свершилась, но почему я не «счастлив и нем»? Ни усталости, ни радости – ничего, словно это восхождение – лишь отмеченный пунктик. Ладно, это всё потом, пора на спуск.

Спуск. На этот раз без кошек начинаем продвижение по той же верёвке, заботливо оставленной МГУшниками. Если поставить стопу произвольно, нога начинает скользить, обрушивая вырубленные ступени. Шаг, верёвка, равновесие… в какой-то момент идущий впереди меня Сергей Коперник срывается и улетает вниз. Верёвка натягивается – ничего серьёзного, отделался ушибами, ссадинами и порванными о скалы штанами.

Спуск с гребня на перевал заставил вспомнить саночное детство с катанием на пятой точке. Просто на ногах удержаться не получилось, в общем, вымокла вся спина. Да, в Коломенском такого не испытать!

Наш инструктор очень торопился вниз. Этот цейтнот передался и мне, я начал пренебрегать требованиями безопасности. По кислому снегу до ледника – на одних нервах.

Наконец понял, с чем ассоциировался этот выход. Злость и ярость. Злость на себя, что не могу идти быстрее, и ярость, что не в моих силах что-либо изменить.

Запомнился спуск дюльфером по ледопаду через трещины. Параллельно с группой МГУ, что вышла на час раньше нас. Вместо того, чтобы просто бросать верёвки вниз, участники начали их аккуратно забухтовывать, вызывая ещё больший гнев инструктора.

Следующий переход оказался для меня самым сложным психологически. На кислом снегу ботинки почти не держали, и я регулярно падал и зарубался, вставал, снова падал и снова зарубался, в то время как наша связка никак не хотела стоять на месте.

Был и прыжок через трещину. Мои ноги скользят, если я буду толкаться с ходу, могу не удержать равновесие и провалиться. Инструктор материт меня, я в ответ матерю его и прыгаю, собрав волю в кулак.

Казалось, мешало всё: снежно-ледовый спуск, петляющая тропа, бесполезно болтающийся ледоруб на самостраховке, сдавившие уши очки, наползающая на лоб каска, мокрые холодные рукавицы. Всё это закончилось на Чегетских ночёвках, где за кружкой чая забылись все волнения предыдущих двух часов.

А потом был сбор лагеря и спуск на базу в спринтерском стиле. Как потом хвастал наш инструктор за рюмкой: «Они по моему слову с Чегетских ночёвок за сорок минут сбежали!» Может и так, но колонна из тринадцати человек растянулась на очень большое расстояние. С пограничниками пришлось общаться одному, при знании номера пропуска проблем не возникло.

Как же приятно было возвратиться в сравнительно цивилизованные условия после трёх ночей в палатке! На последнем издыхании дополз до комнаты, сбросил рюкзак и ветрозащитную куртку и упал на коврик.

Первая вершина!.. Какую цену пришлось отдать за неё! Первая мысль была о том, чтобы спать двое суток подряд, забыть о скалах и ледниках, осыпях и трещинах. Пока не улеглись впечатления, рано судить о значении этого восхождения, но Гумачи останется в моей памяти как первая категорийная вершина.

8 августа. День памяти.

В пылу учёбы и подготовки не обращаешь внимания на происходящее вокруг. Сегодня же по плану – день отдыха, более того, день памяти погибших в Уллу-Тау альпинистов. В прошлом году разбилось пятнадцать человек, в этом – на второй день после нашего приезда начались спасработы на Чегеттау на маршруте 5Б. Один человек погиб, один при спуске заблудился и ушёл в Грузию, двое смогли благополучно спуститься. Согласно постоянно передаваемым сообщениям, тело со стены не могут снять до сих пор. Наш инструктор постоянно ругает организацию этих спасов, эмоционально комментируя каждый их неверный шаг.

К смерти надо относиться проще, мастера считают её делом обыкновенным, поскольку в любой момент следующим можешь оказаться ты. Сразу возникает риторический вопрос: почему? Меньше всего хочется приводить теоретические выкладки и участвовать в бессмысленных дискуссиях. Просто помолчу.

На седьмой день прошёл испытание местными хичинами – блинами с картофелем и сыром. По-моему, ещё не было человека в Уллу-Тау (дети-каратисты не в счёт, хотя не видел), который бы их не отведал. Довольно вкусно и сытно, но стоят ли две штуки целого ужина или завтрака в столовой? Ответ на этот вопрос предлагаю дать вам самим, но только после дегустации.

Весь день после вершины провёл в блаженном отдыхе с перерывами на чтение, записи и прогулки на свежем воздухе. В Верхний Баксан ради ещё одного минутного сеанса связи идти не захотелось – хватит и вчерашнего.

9 августа.

В плане день обозначен как «подготовка к восхождению 2А». На практике это означает, что спим дальше. А что, вещи можно собрать за полчаса, вершина ходится из лагеря в лагерь, таскать палатки – примусы – каны - горы продуктов не нужно. Куда торопиться?

Отдых расслабляет, притупляя дисциплинированность. Даже учитывая, что следующее восхождение – скальное, тренироваться на учебные скалы вместе со всеми я так и не сходил. Да и дождик во второй половине дня моросил, что к работе совершенно не располагало.

В учебной части значков нам не выдали. Ладно значки, хотя бы удостоверения о том, что мы прошли вершину 1Б! Анкеты участников куда-то спрятали, более того, выяснилось, что завтра нас никуда не выпустят.

На разборке с инструктором поняли, что всему виной бренные деньги.