А вот на маршруте, так же как во время медитации, ты всеми мыслями, чувствами, сознанием, разумом сосредоточен только на данном конкретном моменте. Причем, чем сильнее задница, в которой ты при этом находишься, тем меньше посторонних мыслей, т.е. тем глубже медитация.
Продолжая так философствовать, мы лениво перепаковываем рюкзаки, вытряхивая из них железо, веревку, кошки и загружая на их место вино, коньяк, закуску.
– Но моя личная авторская и самая свежая версия, – продолжаю я уже за кружкой чая, который наконец-то мы пьем не факультативно, а сообща, – то, что альпинизм очень похож на тибетскую практику Чод. В общих чертах, техника Чод заключается в том, чтобы уйти на кладбище, лучше ночью, или в другое страшное место и, с помощью специальных ритуалов, отдавать себя на съедение демонам. В результате чего к практикующему приходит осознание, что всю происходящую вокруг действительность и реальность творит сознание. Так и в горах, рано или поздно понимаешь, что все страхи, боль, холод, усталость, жажда – все это порождается собственным сознанием.

И снова все как обычно. Заказываем такси, доезжаем до Тирваса. В этот раз уже не ленимся взять снегоступы и одеваем их сразу, выйдя из машины, потому что даже укатанная снегоходами дорога сильно засыпана снегом.
Идем уже без прежнего энтузиазма, не бодрым шагом, а лениво. На небе что-то непонятное. Вроде бы местами растягивает, но над всем Тахтарвумчорром висит здоровая туча. С грустью думаю, а вдруг все же растянет. Но в любом случае поздняк метаться. Да и глупо было бы перепаковывать рюкзаки в третий раз. Это из той серии случаев, которые называют: «гора не пускает», т.е. только ты к маршруту – начинает валить снег, уходишь от него – растягивает, снова возвращаешься – опять снег и т.д.
Доходим до базового лагеря. Эльдар с Андреем уже ждут, надеясь, что увидев утром просветы, мы все же решим пойти. Доходим до них. Огорчаем. Пока пьем чай, они рассказывают, что новички вчера провесили ключевую ИТОшную веревку на 2А на «расщелине» и сегодня с утра ушли.
Чтобы как-то активно нагрузить организм, а не просто попьянствовать, собираемся сходить прогуляться в цирк «поясов» или к перевалу Рамзай. Выходим. Те небольшие просветы оказались, как я и предполагала, обманчивыми и снова началась пурга, снег, метель. Видимости абсолютно никакой. Идущий впереди Андрей, постоянно оборачивается и спрашивает куда дальше двигаться. Я указываю общее направление, ориентируясь на ощупь по внутреннему, так сказать, азимуту и по временной и пространственной памяти ущелья. Так и движемся в этом молоке, стараясь не прижиматься сильно к лавиноопасным склонам, а держаться центра долины. Где-то впереди со склона гроханула лавина. Настя тут же оживляется. Она с самого начала безумно мечтала увидеть настоящую лавину. И теперь начинает спрашивать дойдем ли мы до туда, где можно будет ее увидеть.
– Подойти к склонам мы можем, да вот только в таком молоке со стороны все равно ничего не увидишь. А соваться на них, чтобы глянуть на лавину, не думаю что это красивая идея, – отвечаю я с грустной улыбкой.
Тем не менее, Настя, вдохновленная надеждой увидеть лавину, пытается уговорить Андрея, которому уже надоело гулять, как ежики в тумане, двигаться дальше. Эльдар поддерживает Настю. Мне без разницы:
– Могу копать, могу не копать.
В итоге, мы еще какое-то время идем вперед, пока не выходим на связь с Виктором, на которой он передает, что они спустились в лагерь и собираются вниз. Мы тоже разворачиваемся к лагерю. Не суждено видимо было Насте в этот раз увидеть лавину. Надо будет ее взять с собой в следующий раз, когда мы снова будем с Юркиным играть с ними в догонялки под «поясами».
До палаток снова тропим, т.к. наши следы уже практически занесло снегом. Новички уже собрались и валят вниз. Мы же готовим глинтвейн в честь Настиного дня рождения. В процессе пития устраиваем болдеринговый скайхукинг. После чего тоже собираемся вниз продолжать отмечать день рождения внизу и сушить шмотки, потому что завтра уже день отъезда.
По закону подлости, пока идем через озеро, снегопад прекращается и снова как будто начинает растягивать. Впереди над Кукисвумчорром даже появляются какие-то легкие закатные краски. Останавливаюсь. Оборачиваюсь назад. Смотрю на Тахтар. Там по-прежнему полная мгла. Ребята ушли вперед. Мне же хочется остаться одной со своими мыслями.
Думая о том, что теоретически можно было бы попытаться пройти маршрут, снова, как и утром, размышляю о степени риска и ответственности. И о праве принимать решения за кого-то. Вспоминаю любимую фразу доктора, который читал нам лекции, что каждый волен решать сам, где и когда ему сдохнуть. Вспоминаю так же, как говорил один из авторитетных для меня инструкторов: «Не мешай участникам лезть в задницу. Твое дело спустить их из этой задницы, когда они тебя об этом попросят». Внутри возникает паршивое состояние. С другой стороны, думаю, что слишком много наслаивалось звеньев, которые могли привести к аварийной ситуации – начиная от погоды и состояния маршрута, заканчивая такими мелочами, как отсутствие зимних ботинок у одного из участников.
Снова останавливаюсь. Оборачиваюсь. Долго смотрю на Тахтар. Странно это даже как-то – везде вокруг вроде начали появляться на небе просветы и краски, но над всем длинным хребтом Тахтарвумчорра висит все та же густая мгла.
Ладно, пора прекращать эти терзания. «Я все сделала правильно», – говорю я себе. Разворачиваюсь и начинаю догонять ребят.

В заключение.

Всегда берите зимой снегоступы, даже если за день до вас прошло стадо бизонов, а не просто толпа МЭИстов.

Клуб Демченко – самый прогрессивный альпклуб, в котором каждый человек, будь-то сам президент или же простой новичок, самостоятельная и сознательная личность, а не звено в ячейке секции.